В облаках - Маргарита Ардо Страница 32

— Что так? — усмехнулся я почти издевательски. — Карла Маркса перечитала в детстве?

— Нет! — выпалила она с натуральным, огненным гневом в глазах. — Я ненавижу вседозволенность и жадность! Сколько человеку нужно денег для нормальной жизни? Точно не миллиард!

— Помимо жизни, есть ещё бизнес, в который надо вкладывать, — осклабился я, ничем не показывая, что она меня задела.

— Всё равно нужно не столько, не миллиард! Это жадность, это болезнь! Больше! Больше! Больше гребёте, господа олигархи! Боитесь, что вам не хватит! На что не хватит? На золотые унитазы? На Порше, который покупают, просто чтобы эффектно разбить? На бассейны шампанского — так, чтобы от пузырьков кожа зачесалась?

— Не чешется, между прочим, — назло заявил я. — Ты просто не то шампанское наливала.

— О да, конечно. Куда мне купаться в "Дом Периньон"? Да мне и незачем! Мне хватает того, что есть и как есть! Моря, воздуха, красоты природы! И я этим счастлива! А из-за вас, миллиардеры, из-за вашей алчности и кичливости начинаются войны! Страдают люди! Но вы все, как Мария-Антуанетта, — передразнила я: — "Если не хватает хлеба, можно поесть пирожные!" Вам плевать на народ, который для вас, как хомячки — копошатся где-то там, главное, чтоб не мешали грести под себя богатства, ресурсы! Но умирать будете, с собой ничего не заберёте! На том свете не понадобится!

От возмущения внутри меня всё вспыхнуло, тело задрожало гневом. В голове пробежали оправдания про благотворительные фонды, спонсорские проекты, про то, что я делаю сейчас для страны и вообще в последнее время стараюсь себя ограничивать, но вслух я сказал с ехидной ухмылкой:

— Какая страстная речь! Давно готовила? "Наш паровоз вперёд летит..." И как, прилетел? Полегчало?

— Так и знала, что ты не услышишь, — поджала губы Эля. — Безобразное богатство — это болезнь.

"Я этого не заслужил!" — огрызнулся про себя я, а вслух выдавил:

— Ты, кажется, спать хотела? Сладких снов!

— Спокойной ночи! — ответила она так, словно прокляла.

"И отлично! — сказал себе я. — Сразу все иллюзии и мысли о лишнем обрубило. Никакого секса, новых отношений, ритрит в действии. Как бы ура..."

Снова подумалось о том, что всё это было подстроено Мастером, который тоже считает, что "легче верблюду пройти через угольное ушко, чем богатому — в рай". Но не сходится, господа проповедники, были цари просветлённые, были! Джанака! Соломон! Ашока! Рама, в конце концов! Ели с золота, пили с золота и стали мудрецами, так что не надо мне рассказывать! Фальшивые праведники не понимают, что в мире всего много и на всех хватит! Надо только суметь взять.

Злой, как чёрт, я набрал Никитоса и велел ему заканчивать комедию и явиться сюда.

— А я же говорил, шеф, — вкрадчиво, как змей, произнёс сонный Никитос, — что Элина Барятинская подозрительная. То, что она сама вам выдала спички — просто часть игры. Она втёрлась в доверие, понимая, что прослушки недостаточно.

— Ты идиот! — разорался я. — Домыслы мне не нужны. Мне нужны факты!

— Конечно, шеф, завтра буду у вас, — подобрался Никитос.

— Не завтра, а сегодня! — рыкнул я и оборвал связь.

Голову сдавило, грудь тоже. Выпить бы, но нельзя! Нажраться бы шашлыков до одурения, но ритрит — одно веганство! Секс — тоже нельзя! И заснуть не выйдет. Что прикажете делать? Я пошёл в номер и встал под холодный душ. К чёрту наглую девчонку и слова её! К чёрту обвинения! Если Бог во всём, почему бы он стал обходить стороной деньги?

Вода обжигала холодом кожу и голову. И, остывая от эмоций, я сам себе задал вопрос: а почему Эля меня так завела? Мне же давно плевать на чужие мнения. Что такого особенного в ней? Я взглянул вверх, словно задавая вопрос Вселенной, и замер в ожидании инсайта.

Рядом с душем бачок издал всхлип, чихнул, булькнул и... потёк.

Мда, так себе ответ.

* * *

Эля

Дозвониться до странных владельцев гостиницы не удалось. Настолько безответственных "ответственных лиц" ещё поискать надо! Так что я оставила голосовое сообщение и написала с пометкой SOS такое письмо в запале, что они не могли не явиться. Все тут будут: с адвокатами, юристами и службой охраны, а я умываю руки! Тем более после подобных... намёков...

В целом, всё было хорошо: петух жареный клюнул вовремя, прорвало меня — тоже; оставалось выдохнуть и расслабиться, но это как раз и не получалось. Над морем громыхала гроза, и в моей душе тоже. Казалось бы, о чём ещё переживать? Я высказала Артёму в лицо правду — всё, что думала, что накипело, поставила точку и отрезала возможность флирта, надежд, глупостей, потому что ни к чему они! Но вместо торжества революции в душе было паршиво, словно я всё испортила. В моей голове дрались мысли и мнения, как депутаты в былые времена в Думе. Уснуть вышло только под утро, и через пару часов я подскочила от выкриков Миланы в кухне "для бедных":

— Ребята! Йога на пирсе отменяется, ливень. Славик сказал: все собираемся на занятия на веранде через час.

Что-то сонно ответил Артём. Я замерла, прислушиваясь к его голосу, будто мне было не всё равно. Но он больше ничего не сказал. Я встала, голова кружилась, очень хотелось пить. В зеркале отразилась девица с волосами дыбом, не очень адекватным взглядом и кругами под глазами от недосыпания. Некстати подумалось, что Артём назвал меня красивой...

Я снова рассердилась и бухнулась на кровать: не хочу ни йоги, ни дурацких мыслей, ничего. Накрыла ухо подушкой и включилась заново неизвестно во сколько, зато с прочно обосновавшимся чувством неловкости.

Привела себя в порядок и даже накрасилась, чтобы не выглядеть, как чучело. Чувствуя зверский голод, выскользнула в футболке и джинсовых шортах на "кухню для бедных" и тут же наткнулась на Артёма. Он сидел свежий, как апрельский огурец, чисто выбритый, с влажными после душа волосами, в белом поло и белых штанах, уткнувшись в тонюсенький серебристый ноутбук. Солнце играло лучами в окне за его плечами, выскользнув из-за чёрных туч, рассыпало щедро свет на пурпурные розы, малиновые азалии, алые герани и море вдалеке. Артём поднял глаза и тут же опустил их снова, удостоив меня лишь лёгким кивком. В воздухе стояли непотребно аппетитные ароматы итальянской кухни, где-то бодро тёк бачок.

От плиты послышался