Маленькая проблема (СИ) - Ветрова Роза Страница 32

Ох, черт…

Горячая и обильная струя семени обжигает кожу ни заднице, и я вздрагиваю, потихоньку приходя в себя. Кисть со вздувшимися венами упирается в раковину возле моего лица, вторая по-прежнему стальной хваткой сжимает мое бедро. Уткнувшись лбом мне между лопаток, юноша тяжело дышит, медленно востанавливая дыхание.

Ошеломленная происходящим, я не шевелюсь, уставившись совершенно обалдевшим взглядом в одну точку — начищенный до блеска слив под краном.

Ярослав приходит а себя первым. Отклеивается от меня, протягивает руку к бумажным полотенцам около мыла, ароматических палочек и всякой отельной ерунды. Спокойно отматывает ворох и вытирает им мою попу. Затем начинает вытирать свой член.

Дрожа, словно осиновый листок на ветру, я пытаюсь принять вертикальное положение, и мне, хоть и с трудом, удается это сделать. Непослушными руками скатываю вниз подол смявшегося платья. Будто корова пожевала и выплюнула. Натягиваю бретельки на плечи и впихиваю грудь обратно в тугой лиф. Все это время Ярослав молча следит за моими действиями, паралелльно застегивая брюки и звеня пряжкой ремня. Он же и первым нарушает тишину, разбив все мои остатки гордости вдребезги.

— На этом ваша работа, Анна Владимировна, в этой компании заканчивается. — Холодный и жесткий тон не оставляет сомнений в том, что это не шутка или тупой пранк. Это суровая и грязная реальность, в которую я падаю с вершины, на которой только что находилась. Больно разбиваюсь. — Чтобы завтра вас в “ИнтерМедиа Групп” больше не было.

Я настолько растерялась, что не нахожу слов, чтобы ответить. Я вообще не могу издать ни звука, словно парализованная наблюдая за его действиями.

Парень протягивает руку к пиджаку и достает что-то из кармана. Сложенный вчетверо листок А4. Разворачивает и швыряет передо мной. Это распечатанная на черно-белом принтере размытая фотка, но на ней я без труда узнаю себя. В тот момент, когда фотографировала бумаги Ярослава и пыталась найти хоть какой-то компромат на него, который позволил бы мне приструнить мальчишку и работать спокойно дальше, без сексуальных приставаний. И я думала, что нашла. Сфотографировала контракт, который он забыл на столе. Но ни разу не воспользовалась фоткой, чтобы шантажировать его, потому что, не считая случая в лифте, он вел себя адекватно. Я думала все наладилось! Нужды угрожать ему имеющейся информацией не было!

— Это с-совсем не то… — сумбурно бормочу, чувствуя, как пылают лицо и шея. О Боже, что происходит? Что, бл*дь, происходит?!

— Заткнись, — перебивает грубо. — Все, что было необходимо — я выяснил. А вот это можешь передать моему отцу, пусть не радуется раньше времени.

Передо мной падает еще кучка сложенных листов.

— Это копия настоящего контракта, а не той ерунды, что ты так усиленно фоткала для моего папаши. Передай ему, может он наградит тебя напоследок за усердную работу. Только валерьянку с собой не забудь захватить, вас обоих ждет легкое разочарование.

Я слушала этот бред, не веря своим ушам. Что за чушь?! Я же не шпионила, я просто…

— А за это все, — делает неопределенный жест рукой. — Кхм… спасибо. Мне понравилось, но извини, повторять не буду.

Язвительная насмешка появляется на его губах, а во мне все начинает полыхать от обиды и ярости. Чертов ублюдок! Да кем он себя возомнил, черт побери?!

Зарычав, замахиваюсь и отвешиваю подонку оглушительную пощечину. В третий раз за сегодняшний вечер. Но на душе не становится легче. Только что меня физически и морально хорошенько поимели. Легкие сжаты до грецких орехов, в груди царапают металлическими острыми крючьями, горечь разливается по венам, отравляя кровь. Как же плохо…

Гневно сощурив глаза, он наклоняется и выдыхает мне в лицо:

— Не советую показывать характер, уже поздно. Увижу тебя хоть в одном из департаментов компании — о произошедшем здесь узнают все сотрудники.

— Ты не посмеешь… Тебе не поверят… — шепчу, отказываясь верить происходящему.

— Хочешь рискнуть? Анна, ты не первая и не последняя. Я трахнул практически каждую из твоих предшественниц. Ты ничем не отличаешься. Разве только тем, что я дрочил пару раз на тебя много лет назад.

Отшатнувшись от этого чудовища, я вжимаюсь в угол, практически не чувствуя боли от вонзенных в собственные ладони ногтей.

— Что ж, пока, — мерзавец подмигивает и уходит, оставив меня в абсолютно разбитых чувствах.

Когда в коридоре стало тихо, и звук его размашистых уверенных шагов смолк, я включила воду и несколько минут, пребывая в полнейшей прострации, наблюдала за тем, как убегает в слив прозрачная вода. Все мои действия были неторопливыми, механическими. Умыв лицо, я посмотрела на свое отражение и, горько усмехнувшись сама себе, отправилась прочь из этого места. Униженная и раздавленная. Но еще в стократ хуже было осознавать, что я сама допустила эту чудовищную ошибку.

Спрятаться дома. Под одеялом.

Вместо сердца зияет черная пустеющая дыра, дышать нечем, хоть бей кулаком в грудь, выбивая последние остатки кислорода по венам. Хочется упасть на пол и свернуться калачиком, забиться в темном уголке. Все в груди раздирает и болит, и тоскливо ноет. Так плохо мне было только один раз, в тот день, когда умерла на моих руках мама. Кошмарное чувство потерянности и отчаянного бессилия поглотило, как и в день похорон, когда начали опускать гроб в землю. Кажется, что светлых дней уже не будет никогда.

Сейчас меня не покидает ощущение, что в землю опускают меня. Глухо кричу и не могу выбраться из этой боли, но меня никто не слышит.

Мальчишка раздавил меня и посмеялся. А я в него безнадежно влюбилась.

Глава 25

Ярослав

Конституционное право вызывает легкую зевоту и скуку, но Орловский сидит и скрупулезно записывает, тем самым и меня удерживая в тонусе. Мог бы предложить Стасу сыграть в морской бой, но этот «юрист» беззастенчиво спит, не смотря на укоризненный взгляд преподши. С Лехой, что сидит в конце ряда, мы до сих пор не разговариваем. Хотя, когда я пришел на тренировку, то извинился еще раз за отсутствие на прошедшей игре.

— Мне осталось доработать еще неделю, потом один документ вступает в силу, и я окажусь свободен, — произнес я тогда в тишине, под настороженные взгляды друзей. — Предупреждаю: я успею не на все тренировки.

— Конечно, Кэп. Мы всегда тебя ждем, — после недолгой тишины ответил Сашка, похлопав меня по плечу.

Остальные последовали его примеру. Все, кроме центрового, у которого нос разбух до размеров фиолетового картофеля. Он от меня отвернулся, демонстративно игнорируя мое присутствие. Детский сад.

Мне сейчас не то чтобы не до него, не до баскетбола даже, и на очередную тренировку я только чудом умудрился попасть.

Все шло дерьмово. Михалыч рвал глотку, команда недоуменно косилась, но я опять был не с ними. Я думал, что вышел из того женского туалета и навсегда закрыл за собой дверь, но оказалось, я остался там, вместе с Анной. Крутил, как ненормальный, в голове тот охренительный эпизод снова и снова, чувствуя, как приливает к паху вся кровь. Мне хотелось опять там оказаться. Схватить эту стерву за волосы, выбивать из нее жесткими толчками всю гребаную дурь, громко спросить «зачем ты все испортила?!».

Ее не оказалось на рабочем месте на следующий день. И на другой день тоже. Все как я и хотел. Ее место пустовало без нее. Стеклянный стол одиноко и обезличено стоял, на нем свойственный ей порядок. Все папки аккуратно сложены, уголок к уголку. Даже ручка не просто валяется в центре стола, а впритык приставлена к стопке бумаг.

— Ну что? — за спиной послышался насмешливый голос отца. — Мне начинать искать тебе новую секретаршу?

Я круто к нему развернулся и не удержался от того, чтобы не стереть его ухмылку с лица.

— А чему ты так радуешься? Твоя ручная крыса не передала тебе наисвежайшие новости? — иронично спросил его.