Развод. После… - Дарья Белова Страница 32

– Хм… а мне казалось, я совсем тебя не знал, – бросаю полный грусти взгляд куда-то чуть выше кончика ее носа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А когда наши взгляды все же встречаются, вижу прозрачную пленку на ее глазах. Горло подрагивает. Могу поспорить, Ольга сдерживается, чтобы не заплакать.

Самому паршиво.

– Последнее время я очень сентиментальная и часто плачу, – немного фальшивая улыбка растягивает ее губы.

Пальцами хватает за ножку бокала, а когда понимает, что тот пуст, излишне громко ставит обратно.

– Давай дальше, Макс.

Коротко киваю и раздаю карты. Тишину нарушает только частое дыхание и шелест этих самых карт.

Кожа горит, когда я касаюсь карт и скидываю их на стол. Я не думал, что такие вопросы что-то будут задевать в нас. Двоякое чувство испепеляет меня изнутри: продолжить или прекратить?

Следуя внутреннему порыву, я… поддаюсь и даю право Оле задать вопрос мне.

Она долго думает, даже встает со своего места и отходит к окну, а проходя мимо меня, окутывает своим ароматом. Хочется прикрыть глаза и ненадолго вернуться в прошлое, когда между нами все было хорошо.

– Если бы можно было что-то изменить в нашей жизни, что бы это было?

Лялька быстро поворачивается ко мне лицом, замечая, как я обводил ее фигуру взглядом. Мне показалось, или ее задница чуть округлилась?

Прочищаю горло. Момент, наполненный пикантностью и неловкостью.

– Не стал бы заставлять тебя участвовать в семейных вечерах. Я знал, что ты их терпеть не можешь, но слепо следовал традициям, которые мне навязали родители. Как видишь, я тоже несовершенен, и мне тоже многое следует переосмыслить.

Ольга прыскает, скрывая свою улыбку. Выглядит сейчас очень милой, почти невинной.

Эта невинность правда однажды переперчила все блюда на ужине, тем самым заставив моих родителей уйти чуть раньше. Они не любят острый перец в еде.

Хитрая пташка.

Следующий вопрос снова звучал от меня. А бывшая жена, кажется, втянулась. С ногами забралась на диван, уткнувшись подбородком в колено.

– Я вспоминаю и смеюсь, когда… Продолжи. И жги!

– Когда ты в первый день отпуска пошел купаться в море, а там была куча медуз. Ты вышел весь ужаленный и несколько дней не подходил к воде, – говорит на одном дыхании своим звонким голосом, – я жестокая, знаю.

Лялька ведет бровями и облизывает губы. До смерти захотелось прижать ее сейчас к себе и зацеловать. Уже чувствую на губах мягкость и влажность. И ее вкус.

В голове какой-то удушливый чад от таких мыслей.

– У тебя через два дня начались месячные, поэтому ты тоже не купалась. 1:1, Кречетова.

– Да, отпуск был… запоминающимся.

Тело погружается в какую-то вязкую волну и затягивает до самого носа, проникая в ноздри и забивая их песком. Мне так много хочется у нее спросить, узнать, но не могу больше давить. Она и так сегодня сделала большой шаг.

– Распусти волосы, Оль, – прошу.

Моя просьба покажется странной, но я больше не могу терпеть. Как наркоман перед желанной дозой.

Бывшая жена медлит минуту, а затем снимает резинку, которая и так еле удерживала тяжелые волосы. Темный каскад падет на плечи, а в мое сердце залетают тысячи ярких пулек, оставляя выбоины.

– Подойти ко мне, – снова прошу.

Когда ее волосы касаются моей шеи, я зарываюсь в них, как и мечтал. Дышу. Руками жадно по спине ее прохожусь. Внутри разгорается неперевариваемое чувство.

Один ее стон, и понимаю, какой я дурак. Самый настоящий придурок, если думал, что моя жена способна была отдать важную информацию.

Она же моя. Моя. И ничья больше.

Нахожу ее губы и целую так, будто желаю заглотить ее всю. Языками сплетаемся, сталкиваемся. Напор, от которого бьет в пах, как в десяточку.

– Бросай на хер своего Оскара. Возвращайся ко мне, Ляль.

глава 25

Оля.

Ночь была жаркой. И бессонной. Мне удалось заснуть только под утро. Ноги гудели, сердце работало на износ как тракторный мотор, а на лице блуждала счастливая улыбка.

Да, пожалуй, прошлая ночь была самой счастливой за последнее время.

Я не знаю, как долго это продлится, но мне отчаянно не хочется выходить за порог этой квартиры. Здесь мне хорошо, уютно и тепло. Так, как и должно быть.

– Что ты решила, Оля? – голос Макса еще хриплый ото сна.

– По поводу?

Его недовольный выдох немного омрачает идеальное утро. Да, и вопрос в целом тоже.

– Брандт. Уходи от него.

Поворачиваюсь на правый бок, сталкиваясь с темным взглядом Кречетова и сильным телом. Горячим и слегка влажным. В квартире душно и это странно, что бывший муж не включил кондиционер или не приоткрыл окно.

– Или тебе что-то мешает от него уйти?

Если бы можно было сжаться и вмиг исчезнуть, клянусь, я бы это сделала. От его тона и вопросов дыхание останавливается в какой-то долбанной панической атаке.

– Оля?..

– Я хочу от него уйти. Но… это сложно. Оскар очень сложный и…

– Ты его боишься?

Зрачки Макса увеличиваются с каждым его вдохом. И это не возбуждение, а голый гнев.

Облизываю губы, ища нужные слова у себя в голове. Не хватало еще, чтобы Макс снова встретился с Оскаром. Этого никак нельзя допустить.

– Скорее, я думаю, как решить нашу ситуацию без конфликта.

– Это называется проявить слабость в угоду чужих интересов. Если он мужик, то нормально отнесется к твоему уходу.

Перевожу дыхание, глазами прочесывая спальню на предмет моих трусов. Макс вчера их снимал зубами и откинул куда-то, теперь не найти. Специально, что ль?

Шептал, что никогда и никуда больше не отпустит. Я смеялась на