Пенни Винченци - Злые игры. Книга 1 Страница 32

— Энджи! — Александр повернулся ей навстречу с самой широкой и доброжелательной улыбкой, на какую был способен. «Ишь, тренируется перед Рождеством, как он будет улыбаться на праздники своим арендаторам», — непочтительно подумала Энджи. — Вы что это, пытаетесь ускользнуть так, чтобы я вас не заметил? Позвольте мне пожелать вам счастливого Рождества. И давайте выпьем по бокалу шампанского. Тем более что моя жена соберется еще явно не скоро.

Энджи улыбнулась ему и вошла в гостиную. На черной мраморной каминной доске стояли бутылка шампанского и два бокала; один из них был уже наполнен. Александр протянул ей другой:

— Надеялся выпить с женой, но она этого не заслуживает. А вы, судя по всему, что я о вас слышу, очень даже заслуживаете. — Он налил бокал почти до краев и улыбнулся ей. — С Рождеством, милочка!

Это «милочка» заставило Энджи почувствовать себя униженной, как будто ее поставили на одну доску с его арендаторами или даже еще ниже, но она все-таки взяла бокал, отпила немного и улыбнулась ему в ответ:

— Спасибо, лорд Кейтерхэм. И вас тоже.

— Нет, пожалуйста, зовите меня просто Александр. Терпеть не могу эти формальности, и к тому же я знаю, что вы с Вирджинией — большие друзья.

Она слегка удивленно посмотрела на него. Удивило ее то, что Вирджиния, выходит, считала ее своей подругой, а еще больше то, что ему было об этом известно.

— Да, — ответила она, — мы, кажется, отлично ладим друг с другом.

— Я очень рад, — кивнул он, — ей нужна подруга. У нее их не так много.

— Вот как? Но ведь она… вы с ней постоянно ходите на всякие приемы, обеды и все такое.

— Да-да, конечно, но я имею в виду не светское общение. Я говорю о друге. Ей нравится одна из наших соседок там, за городом, некая миссис Данбар; но, кроме как с этой соседкой, у нее ни с кем не сложились особенно близкие отношения. После Америки ей оказалось очень трудно прижиться здесь, войти в новую жизнь; гораздо труднее, чем я ожидал. — В голосе его послышалось какое-то отчаяние, легкий надрыв; Энджи внимательно посмотрела на него, перевела взгляд на бутылку и поняла, что он уже успел выпить несколько бокалов.

— Ну что ж, это всегда нелегко, — осторожно заметила она. — Уехать от своей семьи, от всего остального…

— Да, да, от семьи, — подхватил он. — Она очень скучает по своим. Особенно по брату. По Малышу. Вы о нем никогда не слышали? Странные прозвища придумывают эти американцы. Малыш! В нем шесть футов четыре дюйма росту, и он здоров как бык. Представляете себе такого малыша?

— Мне она кажется вполне счастливой, — сказала Энджи, пытаясь как-то уйти от этой темы: ей совершенно не хотелось обсуждать ни Вирджинию, ни ее семью, ни даже ее национальность. — И дела у нее идут так успешно. Я уверена, что для нее это много значит.

Она чувствовала, что попала в крайне глупое положение: в ее-то шестнадцать лет обсуждать проблемы душевного равновесия своей работодательницы с ее мужем!

Александр взглянул на нее, и глаза его вдруг погрустнели.

— Да, — проговорил он, — да, это много значит. Вы правы. Этот успех дал ей больше, чем смог дать я или любой из нас, он для нее даже больше значит, чем Шарлотта. О Вирджиния, дорогая, ты прекрасно выглядишь! Я тут пока поболтал с Энджи и отдал ей твой бокал: ты так долго не спускалась. Может быть, мы прямо пойдем, а то ведь мы и так опаздываем, а?

— Нет-нет, я тоже хочу выпить, — быстро произнесла Вирджиния, — ты же знаешь, Александр, мне перед такими выходами всегда надо набраться немного храбрости. Самую малость, это быстро. Давай мне твой бокал, вот и все. Как доехал, как Шарлотта?

— Доехал ужасно, такое впечатление, что все, кто живет в прилегающих к шоссе районах, выехали на него одновременно. С Шарлоттой все в порядке. Я ей сказал, что еду к тебе. Она ждет не дождется, когда ты к ней приедешь.

В голосе его чувствовалось какое-то раздражение; так вот в чем дело, подумала Энджи; ну что ж, ничего удивительного.

— И я тоже. — Вирджиния вдруг почему-то с гораздо большей решимостью потянулась к бокалу. — А теперь, Александр, поехали. — Выглядела она на этот раз просто потрясающе; даже Энджи, уже привыкшая к ее красоте, была поражена; на Вирджинии было белое креповое платье с длинными и широкими свободными рукавами, приспущенное на одном плече, на шее — стоячий воротничок из жемчуга; темные волосы собраны в высокую, греческого стиля прическу; а над большими золотистыми глазами наклеены искусственные ресницы. Она улыбнулась Энджи:

— Хорошего тебе вечера, Энджи. Увидимся утром.

— Спасибо, — ответила Энджи. — До свидания. До свидания, лорд Кейтерхэм.

— Александр. Я же вас просил. До свидания, милочка. И с Рождеством вас, на случай, если больше до праздника не увидимся. Вы его где встречаете — со своими?

— Да, наверное.

— Это хорошо.

«Вы себе и представить не можете, — подумала Энджи, — какое у меня будет Рождество; и ничего-то хорошего в нем не будет, а совсем даже наоборот».

Она действительно встречала Рождество со своими домашними; действуя в порыве чистого великодушия, она отправилась домой к старикам Виксам (Джонни и Ди вместе с отцом Ди ушли в «Марбеллу»). В универмаге «Маркс и Спенсер» Энджи купила свитер из овечьей шерсти для миссис Викс и красивый шарф для мистера Викса, по паре новых домашних тапочек — ему из красивой шотландки, ей — розовые, пушистые; потом она зашла в «Фортнам и Мэйсон» и купила там две бутылки вина, бутылку шампанского, бутылку портвейна специально для миссис Викс, а также засахаренные фрукты, коробку шоколадных конфет и огромный пакет с набором разных орехов; после этого она зашла еще в продуктовый отдел «Хэрродса» и приобрела там рождественский пудинг с приложенным к нему пакетиком шестипенсовых монеток. И только когда все покупки были уже сделаны, она вдруг осознала, что пошла во все эти магазины автоматически, даже не подумав; и мысль об этом доставила ей почти иррациональное удовольствие. Значит, ее социальное образование продвигается вполне успешно и она явно на пути к шикарной жизни.

Миссис Викс приготовила каплуна, и всякий раз, когда разговор за столом стихал — а это случалось довольно-таки часто, — Энджи восхищалась, что каплун получился вкусный и сочный. Пудинг оказался превосходным, каждый из них загадал на своей монетке желание, а миссис Викс крепко налегала на портвейн. Шампанское вызвало у стариков возгласы восторга, оба они наперебой говорили, что Энджи слишком роскошествует и что кто бы мог подумать, что в их доме когда-нибудь появится шампанское, однако само оно ни ему, ни ей не понравилось, и в результате всю бутылку пришлось выпить Энджи; она это и сделала в полночь, когда вручала им подарки. Миссис Викс расспрашивала ее о том, как встречают Рождество граф и леди Кейтерхэм, а потом заявила, что они трое никогда еще так не сидели и не ужинали так шикарно, и Энджи согласилась, что да, действительно никогда. Миссис Викс подарила ей нейлоновую косынку, а мистер Викс всунул в ладонь грязную смятую пятифунтовую бумажку и сказал, что пусть она сама купит себе то, что ей хочется.