Алина Дворецкая - Сказка о Снежной Королеве Страница 32

— Это правда? — спросил Рома с видимым облегчением.

— Да, — сказала Анжелика.

С недавнего времени у Кати появилось новое развлечение — звонить Ане-Анжелике и молчать в трубку. Теперь она делала это ежедневно. Специально бегала на улицу к телефону-автомату, чтобы позвонить. Мягкое сладкое «Алё» в трубке полностью соответствовало тому образу женщины-вампа, который рисовала себе Катя. Порой она еле удерживалась от искушения, чтобы не позвонить сопернице второй раз на дню, и третий, и четвертый. Мелодичный голосок на том конце провода действовал подобно наркотику. Катя стоически молчала, слушая распевные кошачьи интонации («Говорите! Слушаю вас очень внимательно!»), молчала, пока ее собеседница, бросив напоследок нечто вроде «перезвоните, вас не слышно», не вешала трубку. Но сегодня…

Сегодня утром, проснувшись минут на пятнадцать раньше мужа, Катя разглядывала его лицо. Такое родное когда-то — и почти незнакомое теперь. Она упустила что-то в его жизни. Она не помнила этих морщин на лбу и этих складок в уголках рта… и этого жесткого выражения всей его физиономии… жесткого даже во сне. Ромка спал, закинув левую руку за голову (вспухшая мышца плеча, сила и мощь), и вдруг Катя увидела какой-то розовый рисунок у него на запястье. Какие-то едва заметные буквы, полустертые. Не дыша, она приблизила лицо и прочитала: «Казино Морган». Вот, значит, где он был вчера, вот почему вернулся так далеко за полночь… Вчера… Вернее, сегодня, всего несколько часов назад.

Вот почему сегодня она решилась заговорить.

— Алё? — привычно мурлыкнула трубка.

— Анжелика? — Катя назвала соперницу ее настоящим именем.

— Да, — голос был немного удивленным.

— Здравствуйте, Анжелика.

— Здравствуйте. А кто это? — невинно поинтересовалась Анжелика.

— Неважно, — ответила Катя после секундной растерянности. — Я звоню, чтобы сказать вам… Вы не должны больше встречаться с Романом.

— Что? — искреннее удивление в голосе, даже интонация стала чуть более презрительной.

— Вам нужны его деньги, не так ли? — спросила Катя и почувствовала, что краснеет.

— Нет, не так, — мягко ответила трубка.

— Девушка, вы поступаете очень нечестно, — сказала Катя. — Рома женат, у него есть ребенок…

Где-то в глубине души она надеялась: ее соперница не знает этого. Все, что говорит Ромка, про психологию, про серьезные разговоры — придумано. Сейчас эта фотомодель будет шокирована и…

— Я знаю, — ответил кошачий голос.

— Знаете — и хотите увести его от жены?

— Простите, с кем я разговариваю? — в голосе собеседница появились железные нотки.

— Это неважно, — Катя распалялась от дерзости соперницы. — Вы отменная стерва, моя дорогая. Вам нравятся чужие мужчины?

— С кем я разговариваю? — от мурлыкающих интонаций не осталось и следа.

— Я хочу сказать, что у вас ничего не получится, — торопливо продолжала Катя. — А то, что он таскается с вами по всяким злачным местам… Вы отбираете эти деньги на ваши развлечения у его ребенка, вы это понимаете?

— Извините, но я не люблю беседовать с анонимами, — сказала Снежная Королева, и голос у нее был таким, каким он и должен быть у Снежной Королевы — ледяным. — Представьтесь, пожалуйста.

Катя с честью выдержала эту атаку, только дух перевела.

— Я хочу сказать вам, — продолжала она, чтобы вы оставили эту затею. Рому вы все равно не получите, а то, что вы делаете — очень грязно.

И повесила трубку.

И настал тот — самый страшный — день. Когда Катя увидела Анжелику. Нечто рыжее в рыжей куртке. Тот навязчивый, странный образ, который преследовал ее потом… долго, долго, долго.

Она только что вернулась с занятий и отправилась в универсам — за продуктами. В холодильнике было почти пусто. Нужно было что-то приготовить Ромке на вечер… и себе с Шуркой тоже. У нее еще было какое-то предчувствие. Она очень тщательно надевала новую замшевую шапочку перед зеркалом и зачем-то накрасила губы (в магазин-то!). Она вышла из подъезда, помахивая сумочкой, дошла до угла и повернула направо, прошла еще квартал и остановилась у перекрестка, чтобы перейти дорогу…

Прямо навстречу ей ехал беленький «Кадетт» мужа, она узнала бы его из тысячи машин, с этими полосочками, ромбиками, цветными кружочками аппликаций на корпусе… И прежде, чем разглядеть за рулем Ромку, Катя увидела то, что бросалось в глаза в свете заходящего солнца — облако темно-золотых, рыжих, красных, освещенных солнечными бликами волос на переднем сиденье. Это была ОНА.

Те мгновения, пока «Опель» мужа приближался к перекрестку, замедляя скорость перед выбоиной у светофора, показались Кате вечностью. Она успела разглядеть прищуренные на солнце глаза соперницы — глаза победительницы, глаза хищницы. Наглые высокие скулы, темно-малиновый надменный рот, узкие черные брови — крылья улетающих птиц. Она успела увидеть, почувствовать этот взгляд, живой и холодный, нервный и счастливый; ей казалось, она слышит этот счастливый смех — Снежная Королева на переднем сиденье была так довольна чем-то…

Не успев ничего сообразить, осознать, поняв лишь, что Ромка не увидел, не заметил ее, Катя метнулась в сторону «Опеля», на дорогу, взмахнула рукой… Прибавив скорости, белый «Кадетт» пронесся мимо, безжалостно забрызгав грязью ее сапоги и дубленку. Катя так и осталась стоять на дороге. Она была раздавлена, смята, она…

Худшего произойти не могло.

Позднее она вновь и вновь прокручивала в памяти этот эпизод, воссоздавала перед глазами видеофильм своего унижения, упивалась острой болью в груди. Чужая, великолепная женщина сидела рядом с Ромкой на ее, Катином, месте, сидела на правах хозяйки, сидела привычно, так, как будто…

А она, Катя, была всего лишь столбиком на дороге, не препятствием даже — так, чем-то мелькнувшим и незамеченным в пути.

— Это была моя жена, — сказал Роман. Оглянуться было свыше сил его — там, на дороге, осталась маленькая Катя в маленькой своей дубленочке, в купленной недавно шапочке… и ужас, казалось, навеки застыл в глазах ее.

— Та, что бросилась под колеса? — спросила Анжелика. Она даже не оглянулась назад. Роман не оглянулся тоже.

— Господи, ну почему все так глупо? — воскликнул Роман. — Сейчас, наверно, она будет звонить.

— Я подумала, что это кто-то так странно голосует, — сказала Анжелика. — Она так размахивала руками…

Эти нелепые взмахи тоненьких рук в широких рукавах дубленки, это бледное испуганное лицо так и стояли перед внутренним взором Романа.

— Конечно, я могу сказать, что я просто ее не заметил… — рассуждал Роман.