Стань моей Верой (СИ) - Абдулова Мария Страница 33

И ещё один шаг, благодаря которому она стоит уже почти рядом. На расстоянии одного шага. На нужной дистанция для привата.

Дёрнула резинку с волос и застыла на месте, когда его голос разнёсся по комнате, грубо разрывая тишину.

— Ещё одно движение и пеняй на себя.

Вера вздохнула, слушая, как грохочет в груди, посылая по венам то самое ощущение, которое всегда охватывало её перед выходом на сцену. Сложно ли было выйти на сцену, будучи в таком состоянии? Терпеть чужие взгляды, щуриться от яркого света и повторять, что во всём виновата только сама. Спроси её полгода назад об этом, то она не задумываясь ответила бы "да", а теперь… Он стоял один перед ней, ни двадцать мужиков с разной степенью тяжести кошельков, а всего лишь он один. И она не понимала, почему так происходит. Почему она чувствует это?

Сглотнула ком, мешавший дышать. Он всегда возникал в ненужный момент, когда дыхание было первой необходимостью.

Выгнулась назад привычным движением, отбросив и разворошив волосы. Нужная мелодия уже проигрывалась далеко в сознании и тело действующее машинально, по шаблону эротического танца.

Новый шаг вперёд с закрытыми глазами, словно хотела броситься вперёд, не желая думать о следующих за этим последствиях и о слове, которое могло охарактеризовать все, во что превратилась она сама и её грёбаная жизнь.

Ошибка. Слово противное, но самое верное. За ним ещё следовали глупость, опрометчивость и ещё раз глупость.

И ещё раз новая глупость…

Она уже почти касалась своим телом его. Стоило только вдохнуть глубже или выгнуться, а потом провести ладонью по его груди, как делала это сотни раз с другими…

— Да твою ж мать! — Костя, скривившись, отпихнул её от себя, а затем отшагнул назад, хмурясь и сжимая ладони в кулаки. — Какого х*ра ты делаешь?!

Его глаза снова изменили свой цвет. Из чистого серебра в дождевое небо. И в комнате, казалось, от этого точно так же потемнело.

— Вера! — его крик разнёсся вокруг, заставляя её вздрогнуть.

А она молчала. Смотрела и молчала. Просто нечего было сказать.

Он вновь подошёл и, не дождавшись её ответа, встряхнул. Грубо. С силой. Так, что у неё голова назад откинулась и в глазах на мгновенье потемнело.

— Мне повторить вопрос?

Его лицо было так близко от неё, когда он наклонился, всё ещё сжимая плечи пальцами. И она вспомнила, что Костя не касался её вот так уже несколько дней. От этого понимания хотелось прижаться к сильному телу ещё теснее, ещё ближе. Что бы чувствовать его вздохи, выдохи, повторять про себя те запретные слова, о которых тут же нужно будет забыть.

— Не дари мне больше ничего, пожалуйста… — собственный голос резал по нервам ржавым тупым ножом.

— Что? — мужчина прищурился, а она не могла вытерпеть этот взгляд.

Слишком было сложно и тяжело совмещать все в себе.

— На меня смотри!

Он снова встряхнул её, только на этот раз по-другому, почти притискивая к себе.

— Не дари мне больше ничего, пожалуйста, — слова прозвучали излишне резко и громко в возникшей тишине. — Мне это не нужно и… — она всё-таки открыла глаза, встречая знакомый холодный взгляд, отвечая таким же. — … и мы не в том положении, точнее в отношениях, — женщина запнулась, всё ещё помня про себя запретную фразу, которая не до конца растворилась внутри. — И я не та, которой можно дарить подарки.

Слова кипели в груди, не в голове, а именно в сердце. Там, где ничего кроме самой себе противных чувств не было больше ничего. Ненависть к тем, кто разрушил её жизнь четырнадцать лет назад. Отвращение к Марату, клубу, стриптизу… Перечислять можно было до бесконечности, но самого главного в ней всё равно никогда не было. Обыкновенного простого чувства, которого испытывают миллионы людей на планете — у неё никогда, чёрт бы её побрал, не было!

Может поэтому, ей так больно было? Ещё больнее, чем оно есть на самом деле. Поэтому она не могла выбраться из ямы, в которую сама себя засунула и тянула за собой Сашку? А ведь были шансы… Шансы, с помощью которых можно было всё изменить и не вспоминать больше. И самое главное забыть. Забыть всё и просто двигаться вперёд, а не катиться по накатанной на дно.

Появись он несколько лет назад, то, наверное, всё было бы по-другому. Возможно, она была бы уже совсем другим человеком, каким становилась сейчас рядом с ним. Но так же возможен и противоположный вариант. Костя бы просто прошёл мимо. И она бы никогда не почувствовала вкус его губ, ни разу в жизни не вдохнула бы его запах в ванной после душа. Она бы просто осталась навсегда ничьей и навсегда одной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вера, давай я буду решать в каких мы с тобой отношениях! Так как, смотря на тебя, вывод появляется сам — ты ни черта, даже самого малейшего представления, не имеешь о каких-либо отношениях! Тем более между тобой и мной! Поэтому сделай одолжение — никогда больше не выставляй себя шл*хой готовой раздеться стоит только поманить. Твои танцульки, я тебе это вроде ещё при первой встрече сказал, мне на х*р не нужны. Повторить это ещё раз?

Эти слова вызвали слишком много внутри, что бы стоять спокойно в его руках и не дёргаться. Слишком много вызывал он сам, поднимая цунами, которое превращало её вроде-бы-как-бы-спокойный-внутренний мир в хаос. Вопрос напрашивался сам собой. А сможет ли она восстановиться после стихийного бедствия? Ведь она с таким усилием старалась превратиться в глыбу, что сама не заметила, как растаяла от первого же нежного прикосновения. И сейчас точно так же, сама не заметила, как уже была прижата к его груди. Как кожей ощущала его тепло, его силу, в которой терялась за считанные секунды. Будь это возможным — она бы в нём растворилась, что бы навсегда быть рядом.

— Костя, — она не обращала внимания на слова, которые вылетали сами собой из груди. — Я… — оторвалась от его груди, продолжая судорожно сжимать пальцы на плечах, начиная дрожать от его тёмно-серых глаз, в которых невозможно было понять, что он сейчас чувствует. Только грозовое небо. Сильное, давящее, захватывающее дух. — Возможно, я сейчас скажу глупость, но… — отвела на мгновенье взгляд, переводя дыхание, ощущая, как от мужских пальцев исходит та, нужная именно в этот момент, волна, заставляющая говорить эти странные вещи. — Я обещаю тебе, — провела ладонью по мужской щеке, посылая тысячи ответных импульсов. — Только ты… Только тебе всё можно, — усмехнулась, слыша, как это звучит, наблюдая, как Костя улыбается в ответ. Гроза в глазах пропадает и для неё становится всё ясно. Как никогда всё понятно. И говорила она эти слова, чтобы не было недосказанности, которая витала рядом с первого дня знакомства. Почему-то стало вдруг необходимо ему сказать об этом, что бы знал… она не шл*ха и только он… только его прикосновения ей нужны.

Просто по-другому ей это не объяснить, не отблагодарить.

— Зачем ты всё это устроила? — его улыбка медленно пропадала с губ.

— Мне нечего отдать взамен, — голос снизился до шёпота. Было трудно признаться, но это было честно. — Только это… — кивок на отброшенный в сторону свитер.

Он молчал. Смотрел и молчал, что заставляло нервничать и беспокоиться, обдумывать его действия и следующие слова. Возможно, оттолкнёт, возможно, скажет, что в основном ему всё понятно и… Этих "возможно" было слишком много, чтобы они могли спокойно уживаться в голове.

— Запомни, — Костя наклонился вперёд, почти касаясь своим лбом её. — Ты мне обещала.

Вера нахмурилась, не совсем понимая, что он имеет в виду. За эти минуты, что они провели вместе, она сказала столько всего, что самой разобраться было трудно.

Приоткрыла губы, чтобы переспросить, но в следующую секунду вдруг поняла каково это… забыть обо всём…

Его губы… твёрдые, нежные, умеющие… Поцелуй обжигающий, воспаляющий остатки здравого смысла…. И… О, Боже… У неё отказывали ноги. Она больше не могла стоять… Вере казалось, что она, вообще, больше не существовала.