Игрушка для Зверя - Ева Мелоди Страница 33

Это глупо и жалко, но я, попросив первый попавшийся комплект белья, скрываюсь в примерочной. Приваливаюсь к стене и зажмуриваюсь. Мне даже в зеркало на себя тошно смотреть – жалкая тряпка, жертва Стокгольмского синдрома.

Тебя лечить надо, – мысленно ругаю себя на все лады.

И тут дверь примерочной открывается. Вот только комплект минуту назад мне уже принесли.

– Прячешься? – раздается знакомый хриплый голос…

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за моей спиной. И все же, поворачиваюсь к нему. Зверь разглядывает меня очень внимательно, его глаза сканируют каждую мою эмоцию. И как бы ни хотелось мне сейчас выглядеть абсолютно равнодушной, отстраненной, понимаю, что у меня не получится.

– Привет, Игрушка, – произносит Зверь, давая понять, какого рода разговор планирует.

Ничего не отвечаю, просто смотрю на него стараясь вложить в свой взгляд презрение и одновременно спрятать обиду.

– Зазналась? Не хочешь теперь разговаривать?

– Разве у нас есть что сказать друг другу?

– Может и нет, кто знает. Теперь, когда ты стала богатой папочкиной наследницей, конечно, тебе ни к чему разговаривать со старыми знакомыми. Но согласись, интересная у нас вышла встреча. Совершенно неожиданная, если конечно ты не признаешься, что следишь за мной специально.

– Разумеется, нет, я не слежу за тобой! – восклицаю возмущенно.

– Значит, мне показалось, что ты наблюдала за нами только что? – бьет вопросом прямо в лоб, не щадя, Джерт.

– Если ты имеешь в виду сейчас, то я действительно увидела тебя… и это было не слишком приятно, если быть до конца откровенной…

– Вот как… Ну что ж, наверное, ты имеешь право на такое отношение ко мне. На самом деле, Ясмина, я не хотел тебя напугать или смутить. Только поблагодарить за то, что помогла Иво, это действительно много значит для меня. Мы оба теперь твои должники, если тебе понадобится какая-то помощь, можешь на нее рассчитывать.

– Вряд ли мне понадобится что-то от тебя. Иво ничего не должен мне, он помог моему брату. А тебе, наверное, лучше поторопиться, ведь тебя девушка ждёт.

– Тебя это задело? Увидела и заревновала? – прищуривается Зверь.

– То, что ты с девушкой? Не говори ерунды, разумеется, нет!

– Ответ выглядит излишне поспешным. То есть, как только я отпустил, ты забыла обо мне? Забыла, как кричала, как стонала подо мной? И ни капли не скучаешь? Не тоскуешь по моим прикосновениям?

– Ни капли! Оставь меня в покое, уходи! Тебя ведь ждут…

Но Зверь явно не собирается уходить так просто, его уже захватила новая игра и ощущение собственной власти… Он делает шаг ко мне.

– Я закричу и позову охрану! Убирайся, я больше не твоя игрушка, ты сам отдал меня.

– У меня не было выбора, Ясмина. Иначе бы не отдал, – тихо признается Джерт, его слова бьют по натянутым нервам. Внутри меня точно взрывается все.

Внутри все дрожит от сильного, неуемного чувства дикой ненависти к этому мужчине. Вот только ужас в том, что наравне с этой ненавистью, злостью, от возбуждения перехватывает дыхание.

От его особенного запаха. Такого мужского: брутальность вперемешку с опасностью, с ноткой цитруса и свежести. Хочется вдыхать и вдыхать…

Продолжаю пятиться от него, в тесном пространстве примерочной, но пара шагов и я вжата в стену, а Зверь наступает. Снова приступ головокружения. Стыдно, что веду себя как испуганный кролик, даже когда совсем рядом пара охранников. Понимаю, что ни за что их не позову, и презираю себя за это. Хочется вжать голову в плечи, но сделав усилие, держу спину прямо. Взглядом утыкаюсь в твердый подбородок Зверя, потом чуть ниже, в кадык. И наконец, нахожу, казалось бы, совсем безопасное место – галстук. Разглядываю его оттенок – глубокий насыщенный бордово-кирпичный. Он алеет на черном костюме как кровавая полоса. Да, все это очень идет ему…

Внезапно Зверь притягивает меня к себе, движение такое резкое, что ударяюсь подбородком в его грудь. Его пальцы зарываются мне в волосы, распускают небрежно заплетенную косу. Джерт медленно перебирает мои пряди, отчего по коже головы ползут мурашки. И вдруг его пальцы сильно сжимают мои волосы на затылке, мне больно, на глаза наворачиваются слезы.

Губы Зверя обрушиваются на мой рот, горячий язык проникает внутрь, так властно и бесцеремонно, что меня бросает в жар. Два в одном, боль и наслаждение, с этим мужчиной они всегда идут рука об руку. Упираюсь руками ему в грудь, пытаюсь оттолкнуть, но это все равно что сражаться со скалой.

– Хватит трепыхаться, все равно возьму тебя в любой момент, когда только пожелаю. И неважно, что отдал, – Зверь точно издевается надо мной этими словами.

Упрямо отворачиваюсь, прячусь от его настойчивых губ, щетина царапает кожу… Вдруг Джерт берется за свой галстук цвета крови, резко срывает с себя… и, сама не понимаю как, но этот предмет оказывается у меня на шее. Зверь держит его одной рукой, натягивая. Получается, я – как на поводке. Внутри все вспыхивает от обиды за это унижение.

– Что ты делаешь? – стараюсь, чтобы слова прозвучали как можно резче и грубее, но увы, скорее это похоже на жалобный писк.

– Играю… – выдыхает Зверь. В тембре, которым он произносит это слово – насмешка пополам с возбуждением…

Мое тело сотрясается он дикой дрожи. Он пугает меня буквально до ледяного озноба. Пугает не только страхом нового похищения, насилия, боли. Нет, самое страшное – понимание, что этот человек имеет власть над моим подсознанием. Один горящий взгляд – и я становлюсь безвольной марионеткой. Ему это нравится, моя зависимость – главный кайф для него.

Он не наиграется, пока не проедет танком по всем моим чувствам, по каждой эмоции…

Дергаюсь, пытаясь еще дальше отстраниться и петля затягивается на моей шее, душит, закашливаюсь.

– Ты ужасно упряма, Ясмина. Пора бы уже понять, что игры взрослых мужчин тебе не по зубам. Зря влезла.

Он все еще думает, что я вляпалась во все это по своей воле?

Вскидываю на него глаза и меня начинает трясти. Вопреки спокойному ровному голосу – в глазах Зверя плещется дичайший голод. Он словно дождаться не может, когда сожрет меня. Снова отшатываюсь назад. Дыхание перехватывает, шею сковывает боль от невозможности сделать вдох…

Тогда он чуть ослабляет галстук, и я делаю спасительный