Привязанность (ЛП) - Ромиг Алеата Страница 33

— Скажи мне, о чем ты думаешь, — попросила она.

Эта великолепная, доверчивая и умная женщина требовала от меня правды, как я от нее?

— Лорел, это я выдвигаю требования.

— Большую часть времени.

Я поднял руки по ее бедрам, растопырив пальцы.

Воздух задрожал, когда из моего горла вырвался низкий гортанный звук.

Каждой унцией самоконтроля я боролся с желанием потянуть ее вниз, прижать к себе и почувствовать, как ее обтянутая синими джинсами киска трется о мой член. Забудь о проклятых синих джинсах. То, как она двигалась, не трахалась, а просто раскачивалась, было достаточным, чтобы, черт возьми, запутать мои мысли и перенаправить кровообращение, воспламенить джинсовую ткань, пока между нами не останется ничего.

Глава 25

Лорел

Я уронила куртку Кадера с плеч, потому что ночной воздух больше не казался холодным. Поставив колени по обе стороны от его бедер, я потянулась к подолу его рубашки и потащила вверх. После небольшого колебания Кадер поднял руки, позволяя мне снять ту через голову. В серебряном лунном свете его татуировки приобрели впечатляющее свечение, цвета потеряли часть яркости, в то время как черные очертания и формы стали более заметными.

Откинувшись назад, я провела кончиками пальцев по его груди. С каждым моим прикосновением его хватка на моих бедрах становилась все крепче. Его пальцы впились глубже, и мышцы под набитым шедевром напряглись, пока он боролся с желанием остановить меня.

Наши взгляды встретились, и я потянулась за подолом своей рубашки, стянула ее через голову. Я обещала ему стриптиз по возвращении. Возможно, это было не то, что мы оба имели в виду, но оно работало. Когда я расстегнула лифчик, позволив тому упасть вперед, и лямки скользнули по моим рукам, воздух вокруг нас наполнился шипением.

Это была не та гремучая змея, о которой он предупреждал меня, чтобы напугать. В траве не было опасной змеи, и ни одна не проскользнула в грузовик. Шипение исходило от красивого, но иногда пугающего мужчины подо мной, того, чей член упирался в молнию, твердостью прижимаясь к моей сердцевине.

Перекатившись на бок, я выскользнула из ботинок, джинсов и трусиков.

Обернувшись, я на мгновение задумалась, проиграла молния свою битву или Кадер сам освободил свой гигантский член. И то и другое было верным. Мне было все равно, как это произошло, только то, что его тяжелый, наполненный кровью ствол стоял прямо.

Наклонившись вперед, я обхватила руками его талию и слизнула предэякулят с головки.

— Ни за что, черт возьми, — прорычал он, обхватив мои бедра и приподняв меня над собой. — Я кончу в твою теплую киску.

Осыпая поцелуями его обнаженную грудь, я расположилась над ним, обхватив руками его широкие плечи.

Держа мои бедра в нерушимых тисках, Кадер запретил мне принимать его в себя. Мое опьяненное дыхание участилось, когда он наклонился вперед, его рот захватывал мои соски, целуя, облизывая и покусывая. С каждым повторением мое кровообращение ускорялось, грудь становилась тяжелее, а соски напрягались все сильнее. Это были не единственные реакции моего тела, я извивалась в его объятиях. Моя влажная сердцевина пульсировала от желания, но он удерживал меня достаточно высоко, чтобы дразнить меня своей твердостью, и все еще не наполнять меня.

— Пожалуйста, — взмолилась я.

— Ты готова для меня?

— Ох.

У меня не было времени ответить, прежде чем его хватка на моих бедрах сдвинулась, и меня потянуло вниз, я села на его член. Выпрямившись, я втянула воздух. Когда я выдохнула, мой ответ перемежался тяжелыми вдохами.

— Очень готова.

— Ты чертовски удивительная, — прорычал он, начиная поднимать и опускать меня.

Я была сверху, но Кадер был главным. Он был режиссером и продюсером, контролировал каждый аспект производства. О, я была его избранной восходящей звездой. Одно это давало мне чувство собственного достоинства и ощущение власти. На самом деле эти эмоции были частью иллюзии. Подобно искусному мастеру, которым он и был, Кадер подводил меня к пропасти, ослаблял хватку и позволял мне свободно двигаться, пока мое тело приближалось к гибели. Мои ногти крепко вцепились в его широкие плечи, и, если бы его кожа не была такой плотной, ему не миновать травм.

Сдавливание становилось болезненным, потребность — всепоглощающей, близился финал.

С напряженной шеей и выставленными на всеобщее обозрение прекрасными тату Кадер провоцировал меня, не давая получить приз. В эту игру он любил играть, его способ контролировать каждый аспект: от наших поз до моих оргазмов. Он не закрывал занавес. Нет, он просто перенаправлял мои движения, призывая к повторению, пока снова не подводил меня к краю.

Даже в окружении темного прохладного воздуха моя кожа покрылась испариной. Под татуировками Кадера мышцы напряглись и пульсировали. Только когда мой разум больше не мог слышать его команды, а тело было слишком напряжено, чтобы остановить взрыв, он притянул меня ниже, ближе, растягивая мои бедра до боли, и мы оба, наконец, кончили.

Рухнув на его массивную грудь, я оказалась в безопасности его объятий. Хотя мои глаза закрылись, и энергия кончилась, я продолжала дрожать, мышцы внутри трепетали. Звук нашего дыхания наполнял уши, кожа к коже, наши сердца бились друг напротив друга.

Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем мы перевернулись на бок и разорвали наш союз.

Кадер пальцем убрал спутанные пряди волос с моего лица.

— Я бы отдал все, чтобы защитить тебя.

Слезы навернулись на глаза, когда я поднесла руку к его щеке.

— Я не хочу, чтобы ты это делал.

— Лорел, ты сама это сказала. Дело не в том, «где». Дело в том «кто», и ты — та самая. Нет ничего, ни одной чертовой вещи, более важной, чем ты, чем твои мечты и будущее.

— Это неправда, — сказала я, комок в горле вырос, заглушив ответ.

— Это, блять, правда.

— Я люблю тебя, и ты сказал, что любишь меня. Это означает, что есть другие способы. Ты хочешь лучшего для меня, и я тоже хочу лучшего для тебя. Я не могу… Я бы не просила тебя отказываться от всего этого. Эта земля как ты — дикая и необузданная, опасная и прекрасная. Натиск природы, противоречие качеств — черствый и суровый, но мирный и успокаивающий. Здесь твое место.

Кадер сел и натянул на нас одеяло. Когда он устроился на подушке рядом со мной, глядя в бескрайнее небо, то сказал:

— Когда я пришел сюда, я не знал, где мое место. Я ничего не помнил. — Он повернулся, мы снова оказались нос к носу. — Мне не было грустно.

— Хорошо. Не хочу думать, что тебе грустно.

Он покачал головой.

— Нет. — Его ладонь коснулась моей щеки. — Я также не был счастлив. Я существовал. Я не могу этого объяснить. Опасность меня не пугала. Брось меня в опасную ситуацию, и я бы не беспокоился о смерти, только об успехе. Звонки близких не заставляли мое сердце бешено колотиться. Я выигрывал и проигрывал, но чаще выигрывал. Я не радовался и не горевал. В каждом дне и в каждой ситуации было обнадеживающее однообразие. Даже секс мало что менял в уравнении. — Он пожал плечами. — Думаю, это было похоже на чёртово облегчение. Но ничего подобного, как с тобой. Я хочу тебя так сильно, что мне больно. Это еще и опасно. Раньше я бы никогда не сделал того, что мы сделали сегодня.

— Заняться сексом в открытом грузовике?

— Нет, док, бежать. Сегодня я сбежал. Я был чертовски напуган. Всю дорогу сюда из Индианаполиса я представлял себе миллионы сцен. Ни одна из них не была счастливой. Я не мог до тебя дозвониться. У меня были образы того, как я найду тебя мертвой, раненой, да какой угодно… — Он провел пальцем по моей щеке. — …но не такой, какая ты сейчас.

Мои щеки вспыхнули.

— В данный момент я в полном беспорядке.

— Сразу после секса — это идеальный беспорядок. Для меня ты сияешь.

Поток эндорфинов от Кадера исчез, мои тревоги и переживания об исследованиях вернулись в фокус.