Год, когда я влюбилась (ЛП) - Соренсен Джессика Страница 33

— На самом деле это не так уж и интересно.

— Прошлой ночью ты получил сотрясение мозга от парня размером с борца сумо. Я загибаю пальцы. — С Ти происходит что-то такое, в чем я еще не совсем разобралась, но я знаю, что из-за него у тебя, вероятно, сломано ребро. И даже не заставляй меня начинать про Большого Дуга.

Его бровь выгибается.

— Что не так с Большим Дугом?

— Ничего, кроме того факта, что он каким-то образом знает, как искать людей. К тому же у него были все эти компьютеры… Я предполагаю, что он делает какие-то сомнительные, вероятно, незаконные вещи. — Когда он не спорит, я добавляю: — Кстати, как вы с ним познакомились?

Он пожимает плечами, уставившись в землю.

Я вздыхаю.

— Дай-ка угадаю. Еще одна долгая история.

Он останавливается посреди поля, увлекая меня за собой.

— Я знаю, ты думаешь, что я что-то скрываю от тебя и это так, но только потому, что я не хочу втягивать тебя в свои неприятности.

— Но ты почти рассказал мне о том, что происходит между тобой и Ти.

— Да, но только потому, что я чувствовал себя уязвимым.

— По поводу чего?

Он бросает на меня многозначительный взгляд, который я не могу до конца расшифровать.

— Не бери в голову.

Я надуваю губы.

— Ты должен мне что-нибудь рассказать. Пожалуйста. Все, что угодно, лишь бы отвлечь меня.

Он пристально смотрит на мою выпяченную губу, словно раздираемый чем-то.

— Хочешь услышать, что произошло между мной и Ханной два лета назад? — Он отрывает свое внимание от моих губ и его взгляд останавливается на моих глазах.

Я предпочла, чтобы он рассказал мне, что происходит с Ти, но я киваю.

— Если это все, что ты готов рассказать, я слушаю.

Он снова двигается к деревьям, обнимая меня за плечи.

— Итак, мы были на вечеринке, и Ханна была действительно пьяна, серьезно, в одном шаге от того, чтобы начать блевать повсюду.

Я почти улыбаюсь.

— Мне уже нравится эта история.

— О, она станет еще лучше. — Он перепрыгивает через большой камень на своем пути и натыкается на меня в процессе

— Прости, — говорит он, ухватившись за мои бедра.

Когда его кончики пальцев скользят под подол куртки и слегка касаются моей кожи, по мне пробегает дрожь. Я могу сказать, что он тоже это чувствует, по тому, как он смотрит на меня в замешательстве, но все же с любопытством. Это безумие, что мое тело все еще может так реагировать, когда мой разум потерян в живом кошмаре.

К счастью, Кай дает мне передышку и не замечает этого момента. Вместо этого он переплетает свои пальцы с моими, разворачивает нас и идет к забору.

Этим утром он часто держал меня за руку, и я не знаю, должна ли я позволять ему это или нет. Я имею в виду, мы держались за руки еще в седьмом классе, когда были друзьями, но сейчас все по-другому. Может быть, это потому, что мы больше не дети?

— Итак, Ханна была навеселе и приставала ко всем, — продолжает он. — И когда я говорю ко всем, я не преувеличиваю. Она даже приставала к маме парня, который устраивал вечеринку.

Мои глаза расширяются.

— Святые долбаные единороги!

Он хихикает, размахивая нашими переплетенными руками, пока мы идем.

— В ее защиту скажу, однако, она думала, что мама была отцом.

— Она выглядела настолько мужественно?

— Нет, Ханна была просто настолько пьяна.

— Она всегда так напивается на вечеринках?

— Она много выпивает, но я никогда раньше не видел ее такой пьяной, — говорит он. — В ту ночь ее что-то беспокоило.

— Действительно? — Мне трудно в это поверить. — Потому что Ханну обычно ничего не беспокоит.

— Она ни о чем не задумывается, да? — Он приподнимает бровь, глядя на меня. — Как вчера утром, когда у нее случился дерьмовый припадок, потому что Кайлер отшил ее ради тебя?

— Он отшил ее не ради меня, — отвечаю я. — Она попросила его кое-что сделать за пару дней до того, как мы с Кайлером составили планы.

— Эм, нет, все было не так, — говорит он. — Разве ты не слушала, что сказала Ханна?

— Честно говоря, я часто отключаюсь от ее болтовни. — Ветер целует мои щеки, и я потираю их рукой, пытаясь согреть. — Это своего рода рефлекс.

— И это хорошая привычка. — Он проводит большим пальцем по костяшкам руки, которую держит. — Но я знаю своего брата, и он отшил ее, потому что надеялся, что свидание с тобой пройдет великолепно. И под великолепно я подразумеваю нечто вроде «закончится на следующий день».

Требуется секунда, чтобы осознать его слова.

— Нет, он бы так не сделал. — Мой голос звучит как мышиный писк. — Он бы этого не сделал.

Он таращится на меня, как на сумасшедшую.

— Да, он бы сделал это. Это то, что он делает, Иза. Он игрок. Ты наблюдала за ним, наверное, целую вечность. Ты должна его знать.

— Он не игрок. Он просто… — Но я не знаю, какое слово подходит Кайлеру. Да, он флиртует. Да, у него было много подруг. Вчера он говорил, что встречался с девушками, которых на самом деле не знал. — Возможно, он и делал это в прошлом, но я точно знаю, что он не хочет торопиться.

Его пристальный взгляд впивается в мой.

— Он тебе это сказал?

Я киваю.

— Он сказал, что не хочет торопиться и я знаю, что он говорил правду, потому что он даже не поцеловал меня в губы.

Он скрипит зубами.

— Но он поцеловал тебя в другое место?

Дерьмо.

— Эм… Что-то вроде… Он поцеловал меня рядом с моими губами… — Боже, это так неловко. Мне следовало просто соврать и сказать «нет».

Кай замолкает. Я не могу сказать, раздражен ли он, расстроен, зол, сбит с толку или что-то еще.

— Ты хочешь, чтобы я закончил рассказ? — тихо спрашивает он.

Я киваю, более чем обрадованная тем, что ушла от темы, когда Кайлер почти поцеловал меня.

— Да, я умираю от желания услышать, закончила ли она тем, что поцеловала маму.

— Она пыталась, но мама не принимала в этом никакого участия, поэтому она перешла к отцу и парню, устраивающему вечеринку, его друзьям, их друзьям, почти всем.

— Кто-нибудь поцеловал ее в ответ?

— Пара человек, — говорит он. — Но многие из них отшили ее, потому что она была слишком пьяна.

— Я знаю, что это делает меня плохим человеком, — говорю я, — но мне нравится мысль о том, что ее отвергли.

— Это не делает тебя плохим человеком. На самом деле, я почти уверен, что ты никогда не сможешь быть плохим человеком. — Он сжимает мою руку. — У тебя в теле нет ни одной плохой кости.

Пару дней назад я, возможно, и согласилась бы с ним, но сейчас я не могу до конца убедить себя, что это так.

— Итак, что случилось? — Я отказываюсь позволять себе слишком много думать о своей маме, иначе я утону в этих мыслях. — Она пошла домой одна?

Он останавливается перед забором, но не перелезает через него.

— Нет, на самом деле она пошла домой со мной.

Внезапное, безумное, иррациональное чувство собственничества овладевает мной. Ханна пошла домой с Каем? Ханна была с Каем? Каем? Моим другом Каем? Нет! Эта мысль заставляет меня безумно ревновать. Я не знаю, почему. Он просто мой друг. Но то, что он был с ней… вот так… Тьфу. У меня сводит живот при одной мысли об этом.

— Не так, — говорит он, словно читая мои мысли. — Кайлер заставил меня отвезти ее домой после того, как парень, устроивший вечеринку, сказал, что она слишком пьяна и раздражает всех.

Моя ревность утихает.

— Почему он заставил тебя везти ее домой?

— Потому что его друзья так сказали, — отвечает он, пожимая плечами. — Потому что я был самым молодым. Они все время делали такое дерьмо и, если бы я стал спорить, они превратили бы мою жизнь в сущий ад.

То, что он говорит, заставляет меня задуматься, не поэтому ли он превратился из популярного спортсмена в плохого парня-наркомана. Но прежде, чем я успеваю спросить, он прислоняется к забору и продолжает свой рассказ.

— Но, в любом случае, я отвез ее домой, как и должен был. Только, когда я припарковал машину на подъездной дорожке, она не вошла внутрь. Я спросил ее, не нужна ли ей помощь, и она ответила «да». Потом она попыталась поцеловать меня, — говорит он. — Когда я отодвинулся в сторону, она начала рыдать, а потом ее вырвало на землю. Она начала лепетать о том, какой у нее был дерьмовый день, как твой отец пропустил одно из ее соревнований по чирлидингу. Очевидно, он сказал, что это из-за работы, но она узнала, что он тайно ходил на какую-то ярмарку искусств, в которой ты принимала участие. И это заставило ее так ревновать тебя.