Опасные клятвы - М. Джеймс Страница 33

Я застонал, мой член вздыбился вдоль бедра при воспоминании о ней в этом платье. Я мог бы послать свою помощницу за покупками, но я выбрал его сам, не в силах отказать себе в удовольствии выбрать что-то лично. Увидев его на ней, я понял, что это именно то, что я себе представлял. В машине мне хотелось провести по ней руками, поцеловать ее, узнать, как ложится в мои руки ее грудь, просунуть пальцы между бедер и выяснить, что под ней. В театре я не прикоснулся к ее руке или колену, потому что не был уверен, что смогу остановить себя, если пойду дальше.

Не помню, чтобы я так сильно желал женщину в течение очень долгого времени. И было определенное удовольствие в том, чтобы затягивать это, отказывать себе в том, что я могу так легко получить от любой другой. Заставлять себя ждать, так же, как и ее.

Я чувствовал ее желание. Оно словно живое витало в воздухе между нами, нарастая, когда я не прикасался к ней так, как, я уверен, она ожидала. Я знал, что она хочет меня. Мне было любопытно узнать, что произойдет, если я ее поцелую.

Я почти не сделал этого в саду. Я не был уверен, что не попытаюсь увести ее наверх, ведь дом, в котором она живет совсем одна, был так близко. Меня удивило, что Николай позволил ей жить там одной, с охраной и персоналом, что он не держал ее рядом в своем новом поместье. Я мог бы спросить ее об этом, если бы не был так отвлечен.

Контракт нельзя было расторгнуть, и в нем ничего не говорилось о том, что я должен ждать брачной ночи, чтобы заявить о своей невесте… Но больше всего на свете я не хотел рисковать сожалением Марики. Даже если бы я лишил ее девственности сегодня ночью, а Николай был бы в ярости, он, скорее всего, не смог бы ничего предпринять, чтобы это не закончилось войной между нашими семьями, а его сестра была бы уничтожена. Но меня останавливала мысль о том, что она могла расстроиться из-за того, что мы не дождались.

Но я не смог удержать себя от поцелуя. Желание узнать, поцелует ли она меня в ответ, было слишком велико. И она поцеловала.

Мне стало интересно, как пройдет наша брачная ночь. Я ожидал холодного безразличия или, что еще хуже, слез и сопротивления, но я не ожидал желания с ее стороны. В лучшем случае я позволял себе надеяться, что она будет терпеть, и надеялся, что, что бы она ни чувствовала, она не будет притворяться. Не уверен, что смог бы вынести жену, которая стонет мне в ухо от фальшивого удовольствия, надеясь, что я вознагражу ее за это.

Но желание Марики в этом поцелуе было настоящим.

Я откидываюсь на подушки своей кровати, стакан с виски все еще в руке, провожу одной рукой по брюкам, расстегнутой рубашке. Слишком велико искушение представить Марику в моей постели, представить, как она расстегивает мою рубашку своими маленькими, нежными пальчиками, целует мою грудь, пока ее руки не добираются до пряжки моего ремня. Я сам расстегиваю его, представляя, что это ее руки расстегивают молнию и просовывают руку внутрь, чтобы коснуться твердого члена через боксеры.

Какой она будет в нашу брачную ночь? Нерешительной и неуверенной? Жаждущей? По тому, как она поцеловала меня в саду, трудно судить. Части меня нравится мысль о том, чтобы научить ее, чтобы она пришла в мою постель совершенно неосведомленной, показать ей все, что значит испытывать удовольствие в постели. Мысль о том, что эти широко раскрытые голубые глаза смотрят на меня, когда она прикасается к моему члену, размышляя, что делать, как доставить мне удовольствие, заставляет меня пульсировать и дергаться совершенно неожиданным образом.

Боже, я не могу дождаться, когда научу ее сосать мой член. От одной только мысли об этом у меня все затвердело, рука потянулась, чтобы освободиться от боксеров и обхватить пульсирующий ствол. Мысль о том, как ее губы, розовые бантиком, прижимаются к кончику, как она слизывает мою сперму, пробуя ее на вкус впервые в жизни, заставляет меня слишком быстро оказаться на грани.

Мне придется лучше контролировать себя, если я хочу доставить ей удовольствие.

Эта мысль только разжигает мое желание, мысль о том, чтобы широко раздвинуть ее бедра, впервые показать ей, каково это, когда язык гладит ее самые интимные места, найти именно то место, где ей нравится, чтобы ее трогали, лизали, давление и ритм, которые заставят ее стонать, умолять и просить, чтобы я заставил ее кончить.

Мне всегда нравилось есть киску. И я с удовольствием научу Марику, каково это, когда ее едят, пока она не будет кончать снова и снова.

Моя рука сгибается вокруг моего члена, скользит вверх и вниз медленными движениями, мое воображение меняется между образами ее губ, наивно скользящих по моему стволу, языка, дразнящего вены и исследующего новую территорию, которую я ей предоставил, и образами ее мягкой и розовой, раскрытой для меня, ее нежного тела, извивающегося под моими руками, пока я учу ее всем способам, которыми удовольствие можно не только получать, но и давать.

Моя. Моя, чтобы учить, и доставлять удовольствие, и обладать.

Эта мысль пугает меня. Я никогда не был собственником, когда дело касалось женщин. Я не встречал ни одной, которая вызывала бы у меня такие чувства. Меня никогда не волновало, куда и к кому уходили женщины в моей постели после того, как я проводил с ними ночь. Я полагал, что у них, как и у меня, есть в телефоне несколько номеров, по которым они могут позвонить одинокой ночью, и если я и надеялся, что я окажусь в начале списка, меня это никогда не волновало настолько, чтобы спрашивать.

Но Марика…

Одна ночь, проведенная с ней, и я уже считаю ее своей. Что, конечно же, так и есть, в самом техническом смысле. Контракт о помолвке подписан, дата свадьбы назначена, и назад пути нет. Марика станет моей женой, но я обнаружил, что хочу большего. Мне хочется сделать ее своей во всех смыслах этого слова. Владеть не только ее телом, но и ее привязанностью, ее преданностью, ее душой.