Мария Арбатова - Семилетка поиска Страница 33

Белокурая. Еще бы. Не хочешь ее продать на обложку гейского журнала?

Никита. Почему гейского?

Белокурая. Потому что женщины обычно начинают изучать мужчину спереди.

Никита. Ладно тебе. Я давно так уже не выгляжу… когда-то был идеальной машиной для войны, а сейчас малость заплыл жиром, некогда ходить в спортзал…

Белокурая. Договариваемся на завтра, чтобы иллюзии рухнули?

Никита. Вот тебе все телефоны. Позвони, как захочется. Я тебя быстро разочарую… много времени это не займет.

Белокурая. Кто ж тебя так закомплексовал?

Никита. Жизнь. Еще на всякий случай запиши домашний.

Белокурая. Зачем домашний?

Никита. А что… у меня деловая встреча с тобой… или ты утверждаешь обратное?

Белокурая. На всякий случай пиши мои телефоны…

…Часов в девять ее разбудил телефонный звонок, и мягкий мужской голос сказал:

– С добрым утром!

– С добрым! – сказала она сонно. – Я вас слушаю.

– Это Никита. Извини, что разбудил… – смущенно сказал голос.

– Привет! – нежно откликнулась Елена. – Что за бармалейская привычка звонить в такое время?

– Я уже час в офисе сижу. Хотел тебя услышать. Спи дальше, потом созвонимся… – и он положил трубку.

Это напоминало какую-то юношескую игру. После звонка не хотелось спать, а хотелось петь…

«Надо попросить его, чтобы будил меня каждое утро!» – подумала Елена.

Долго возилась с нарядом. Трижды переодевалась. Надела строгий костюм, как для очень деловой встречи. Стрелой помчалась на работу, включила компьютер.

Никита был в онлайне.

Никита. У тебя совершенно обволакивающий голос… Ты меня этим врасплох застала…

Белокурая. А ты рассчитывал, что голос у меня как у Бабы-яги?

Никита. И сразу давай договоримся… я не терплю лжи и лицемерия…

Белокурая. Что означает эта фраза? Что весь остальной мир от них тащится?

Никита. И если «игра кошки с мышкой» – это твое хобби… поверь, я не совсем стандартный вариант… психика поцарапана ранениями и контузиями.

Белокурая. В кошки-мышки играют бездельницы.

Никита. Я по жизни очень открыт… и ударить в самое нутро не составит большой проблемы…

Белокурая. Куда-то тебя не туда понесло…

Никита. Все это я говорю лишь потому, что ты мне за эти дни стала не безразличной…

«Какой странный парень! – усмехнулась она. – Неужели люди вот так научились влюбляться прямо с компьютерного монитора? Нет предела техническому совершенствованию…»

На работе стоял ор, газета наехала на нефтяную компанию, а потом проиграла суд. Искали конкретного виноватого. Виноватого не было. Хотели лишить премии завотделом, по которому прошла статья, но он пригрозил уволиться. Так что все ходили дежурно надутые и ждали ухода главного, чтобы снять напряжение в редакционном баре.

Елена дописывала вчерашнюю статью про ценности «новых русских». Решила звонить Никите после того, как сдаст ее, а то совсем уже с этим разводом распустилась… Дописала, позвонила, назначила встречу в «Донне Кларе». Она не любила модную «Донну Клару», но там были два столика совсем у окон, за которыми можно было сесть рядышком, а не напротив друг друга.

Посудачила с Олечкой, как лучше накраситься под этот костюм. На всякий случай воспользовалась ее косметикой и даже выпросила редакционную машину до «Донны Клары».

Никита оказался высоким блондинистым плейбоем с совершенно детскими голубыми глазами. Он стоял у входа с розой в руках и смущенной улыбкой.

«Хорош, – подумала Елена. – Но действительно, видимо, фотку делал давно…»

Тело с фотки должно было двигаться с такой мышечно-звериной пластикой, от которой женщины обычно цепенеют. А Никита шел, поворачивался и целовал руку, словно героя фотографии сильно смягчили.

Елена была еще неопытна в компьютерном флирте, ей и в голову не пришло, что это могла быть вовсе не его фотка. Она еще не подозревала о том, чего только не прибавляют и не убавляют себе мужчины в виртуальном кокетстве. Тем более что Никита был ровно ее «поэтический размер», и, встретившись, они мгновенно засияли навстречу друг другу.

О чем говорили? Да о какой-то ерунде. О том, что будут заказывать, чем интересуются его сын и дочь, что на работе, кто какие книги любил в юности… Сидели спиной к окну и так близко друг к другу, что почти не соображали, о чем идет речь, и практически не чувствовали вкуса еды. Было непонятно, как выйти из этого состояния, хотя и совершенно очевидно, куда из него можно выйти…

Вышли, сели в его джип.

– Отвожу тебя домой? – спросил он очень напряженно, совершенно не понимая, как надо себя вести.

– Да… Но по набережной… – улыбнулась она.

Это совершенно ничего не означало, но оба поняли, что по дороге будет парк. Что они заедут туда, и дальше им будет плевать… и на то, что вокруг белый день; и на то, что они в машине; и на то, что им не по двадцать лет… Их вторые половины так долго экономили на них нежность, что Елена и Никита почувствовали себя участниками детского заговора. Школьниками, вместе ворующими конфеты, пока взрослых нет дома. И дело было не только в сексе, а в безудержной легкости и абсолютной слышимости друг друга… И как всегда, когда роман должен случиться, и небесный диспетчер начинает его опекать – подбрасывать пустые квартиры, внештатные ситуации, общих знакомых и прочие мизансценные подарки, – гуляющую публику словно ветром смыло из парка. И они остались вдвоем среди осеннего великолепия.

И в этой торопливости не было ничего странного. Зачем только она напялила костюм с длинной узкой юбкой? Да еще и повязка на колене…

Потом Елена провела пальцем по воротничку его наглаженной рубашки:

– Твоя жена домохозяйка?

– Да.

– Она тебя любит?

– Наверное. Но она меня не слышит…

Расстаться было совершенно невозможно, и они целовались, пока машина стояла в пробках, как безумные. Но ему надо было домой, а ей надо было переварить встречу. Впрочем, оказавшись дома, даже понимая, что Никита еще не доехал, Елена сразу же уставилась в монитор компьютера. Айсберг торчал там как верный часовой.

Айсберг. Как дела?

Белокурая. Отлично. Я, кстати, познакомилась еще с одним интересным парнем по «аське».

Айсберг. Рад, что меня ты тоже считаешь интересным. Но появляются зачатки ревности.

Белокурая. Может быть, ревность заставит тебя вымыть машину. Кстати, у него машина была чистая.

Айсберг. Была?

Белокурая. Ну я имею в виду, во время встречи. Надеюсь, с тех пор ее не угнали.

Айсберг. И что же вы делали?

Белокурая. Обедали, болтали.

Айсберг. И все?

«О, как хочется сказать тебе правду, козел! Впрочем, тебе это все равно не поможет…» – подумала Елена.

Белокурая. Пока все.