Пенелопа Уильямсон - Хранитель мечты Страница 33

— Девчонка — или храбрейшая из всех, какие мне попадались, или полностью лишенная мозгов.

Сибил было хорошо известно, что превыше всего Рейн ставит в женщине храбрость, храбрость и достоинство. Неудивительно, что ее ответная улыбка была натянутой.

— Значит ли это, что ты изо всех сил старался запугать эту бедную крошку?

Рейн издал звук, больше похожий на рычание, чем на смех.

— Как раз наоборот, эта бедная крошка изо всех сил пыталась запугать меня. — Озадаченное выражение, совершенно ему не свойственное, ненадолго появилось на его лице и исчезло. — Когда я впервые встретил ее, она набросилась на меня с кинжалом и почти ухитрилась вонзить его мне в спину. Во время второй встречи она едва не выпустила мне кишки моим же мечом. Она и плевала на меня, и царапалась, и лягалась, и раз сто послала ко всем чертям. Больше того, она имела наглость вылить помои мне на сапоги.

Горло у Сибил перехватило, и потому смех ее прозвучал хрипло и отрывисто.

— О, Рейн, я вижу, на этот раз нашла твоя коса на камень!

— Наоборот, — ответил он серьезно и снова перевел взгляд на девушку, которая должна была стать его женой, — на камень нашла коса леди Арианны.

***

Арианна знала, что они рассматривают ее, все эти знатные нормандцы и их леди. Они наблюдали за ней с тем же живым и кровожадным любопытством, с каким смотрели медвежью травлю. Для них все это была грандиозная, очень смешная шутка: дочь уэльского князя должна была достаться в качестве трофея победителю турнира, кем бы он ни оказался! Как какой-нибудь баран, которым награждают победителя в вольной борьбе на деревенской ярмарке!

Она заметила, что начинает съеживаться под почти ощутимой тяжестью множества взглядов, и с вызовом расправила плечи. «Все они ничего для меня не значат! — сказала она себе. — Я — дочь князя Гуинедда!»

Походный трон короля справа от нее по-прежнему оставался пустым. По левую руку сидела тоненькая девушка с волосами желтыми, как масло, и неожиданно темными, почти черными, кроткими глазами лани. Она казалась Арианне смутно знакомой, и вскоре ей удалось вспомнить, при каких обстоятельствах они встречались. Это было на ярмарке, которая раз в неделю устраивалась в замке (за все время, проведенное в гостях у Сейдро, Арианна только однажды побывала на ней). Имени девушки она не могла припомнить, зато вспомнила, что та была единственным ребенком в семье галантерейщика, умершего год назад.

На Арианну произвел большое впечатление (и даже вызвал некоторую зависть) тот факт, что девушка унаследовала галантерейную лавку и в одиночку вела торговлю, основанную отцом. Постепенно восстановив в памяти разговор, который произошел тогда между ними, она вспомнила еще одну интересную подробность: в жилах девушки текла чистейшая англо-саксонская кровь, и она ненавидела нормандцев точно так же, как и каждый уэльсец.

Арианна повернулась к девушке и с удивлением поймала теплую, на редкость приветливую улыбку. Она уже собралась заговорить, когда вдруг заметила черного рыцаря. Он стоял у самого частокола, внутри огороженного пространства, и был погружен в беседу с женщиной, волосы которой были до того белокурыми, что казались даже не золотыми, а серебристыми. Она, эта женщина, обладала всем, чего не было у Арианны: белокурыми волосами, интересной бледностью лица и красотой... нет, прелестью. Она была поистине воплощением женственности, она была идеальна. Пока Арианна наблюдала, черный рыцарь расхохотался искренне и непринужденно, покачав темноволосой головой. Что-то странное случилось в этот момент с Арианной: некое стеснение в груди, которого она не поняла. Ее вдруг омыла волна глубочайшей печали, острое ощущение безнадежности коснулось души.

Она не сразу услышала намеренно громкий разговор за спиной, но потом слова начали пробиваться сквозь шум крови в ушах, в сознание стал проникать их унизительный смысл. Она поймала отзвук своего имени, а потом еще — «Черный Дракон» и «жена». Три сплетницы говорили по-французски, но медленно и раздельно, явно в надежде, что она поймет каждое слово.

— Я не сомневалась, что леди Сибил первым делом бросится его искать, — сказала одна из них (у нее был сорванный, скрипучий голос — голос торговки рыбой).

— А мне не верится, что она все-таки приехала, — ответил нежный пришепетывающий голосок. — И как только она вынесет то, что Черный Дракон будет повенчан с другой. Как вы думаете, они до сих пор остаются любовниками? — Тут раздалось неодобрительное «тц-тц-тц!». — Это просто стыд! Жена брата, подумайте только!

— Сводного брата, — возразила третья сплетница (ее голос, поистине медоточивый, был щедро сдобрен ядом). — Я не думаю, что они любовники по сей день. Я даже сомневаюсь, что они когда-либо были ими, он ведь не был в Честере лет шесть, не меньше. Но я знаю одно: она любит его так же, как любила в юности, пусть даже она и повенчана с его братом. Поверьте, это так... и мне жаль леди Сибил. Ей будет горько делить пылкие чувства Рейна с другой женщиной, даже если другая — всего лишь его законная жена.

— Но ведь не думает же она, что Рейн со временем полюбит свою нареченную? Иисусе! Уроженку Уэльса!

— Ты права. Впрочем, Уэльс — Уэльсом, а юная леди будет делить с Рейном ложе. Разве не об этом мечтает леди Сибил?

— А я все же считаю, что в свое время она отнюдь не пренебрегала удовольствиями. Потому она и бесплодна все шесть лет своего замужества. Это — Божье наказание за ее грехи.

— Что до меня, я жалею бедную уэльскую простушку, которая достанется в жены сэру Рейну. Она такова, как все женщины ее народа: некрасивая, смуглая, покрытая волосами в самых неожиданных местах! Ее и близко нельзя поставить с такой прелестницей, как Сибил. — Да уж, бедняжка! Она заполучит в свою постель сэра Рейна, но лишь на время, необходимое для зачатия наследника. После этого, поверьте, она будет видеть его не чаще раза в году. Нет, не чаще: ведь до Честера и Сибил всего лишь день пути.

Тут сплетницы захихикали. Арианна изо всех сил сжала кулаки, чтобы справиться с нервной дрожью. Она не могла оторвать взгляд от черного рыцаря, который все еще разговаривал с изящной белокурой красавицей. Вот он протянул руку и поправил прядь серебристых волос, выбившуюся из прически. «Жена его брата... она любит его так же, как любила в юности...» Стремительный, яростный гнев охватил ее, сметая тупую ноющую боль, которая переполняла сердце. Она не ожидала, почти муж будет любить ее, но уважать ее он был обязан! Уважать хотя бы настолько, чтобы не выказывать ей намеренного безразличия перед лицом всей Англии! Арианна испытала жгучее желание показать глупым наседкам, кудахчущим за ее спиной, что ей абсолютно безразличен человек, за которого ее собираются выдать замуж, что ей безразлична его любовь к другой женщине. Но потом она решила поступить умнее: разыграть маленькую комедию.