Дженнифер ван дер Куаст - В свободном полете Страница 33

— Да, неплохо. — Тина слегка поворачивается ко мне, давая понять, что заметила мое существование. — А вы, видимо, тоже фотограф? — спрашивает она.

— О нет.

Она вопросительно приподнимает бровь. Я молчу.

— А чем вы занимаетесь? — интересуется она.

— Я из группы «Рокеттс».

Глаза ее широко распахиваются. Жду, что сейчас Тина начнет хохотать. Но ее улыбка становится чуть более широкой и лукавой. Склонив голову набок, она внимательно изучает меня — темные волосы, рост 5,4 фута, ноги укоротить. Тина, должно быть, поняла, что я вру.

Поняла?

О Господи! Я попала в точку!

Выражение лица Тины становится отстраненным.

— О, ребята, простите, вы должны меня извинить. — Взгляд ее бесцельно шарит по собравшимся. — Кажется, Сэмми принялся за четвертый бокал шампанского. Хочу поздороваться пока он еще способен узнать меня. — Взметнув на прощание свои бесстыдно роскошные волосы, она, пританцовывая, удаляется.

— Вот ведь, — хихикает Джейк. — Прости. Я не представлял. Думал, будет здорово пригласить тебя на вечеринку с танцами. Но для тебя это, вероятно, оказалось еще одним тяжелым рабочим днем, да?

— Никоим образом. Все замечательно. У меня есть шанс проявить творческие способности и опробовать новые методы, над которыми я сейчас работаю.

— Да-а? Например?

— Не делать ничего без предварительной растяжки.

Музыка внезапно смолкает. Пару секунд оркестр нестройно переходит к новой композиции. С ужасом понимаю, что они продолжают темы восьмидесятых.

— Да! — Кулак Джейка взмывает в воздух в классической манере стоп-кадра. — «Карма хамелеон»! — И в восторге трясет головой.

Не могу разделить его энтузиазм, поскольку пока он изящными прыжками пересекает зал по диагонали, я пытаюсь исполнить сложный пируэт.

К своему глубочайшему удивлению, приземляюсь весьма удачно. Почти ожидая сдержанных аплодисментов, оборачиваюсь к публике. Однако Джейка нигде не видно. А я оказываюсь лицом к лицу с розовощекой девицей в зеленом атласном платье. Она смотрит на меня во все глаза:

— Это вы «Рокеттс»?

— Бывшая «Рокеттс», — уточняю я, не прекращая танцевать. — В этом месяце меня сократили, поскольку я не соответствовала требованиям по весу. Представляете?

Она хмурит брови, явно не зная, верить или нет.

— Эй, — предлагаю я, приподнимая юбку. — Хотите увидеть мой канкан?

С этими словами я изображаю па, которое запросто посрамило бы целую компанию танцовщиц из «Хорус лайн», из тех, что доллар-в-день. Этот мах был не часть шоу — но сам по себе шоу. Изящно изогнутая ступня, пальчики натянуты, высоко поднятое бедро. Длинная стройная ножка, исполненная страсти, которая подняла ее до небес…

И продолжает движение. В панике наблюдаю, как она взмывает над головой, подол моего платья следует за ней… Затем я чувствую резкую боль в копчике и погружаюсь в темноту.

Поспешно одергиваю платье, надеясь принять менее компрометирующий вид. Когда удается освободить голову из складок ткани, как и следовало ожидать, первым делом вижу Джейка — милого, славного Джейка. Он держит мою туфельку, захлебываясь от хохота. Метнув в него яростный взгляд, протягиваю руку.

— Не хочешь мне помочь? Кажется, я что-то растянула.

— Извини. — Он вытирает слезы, но плечи его все еще конвульсивно подергиваются. — Вот, держи. — Протягивает мне туфлю и помогает подняться. — Ты в порядке?

— Да, все отлично, — бросаю я, словно обронила тапочки.

Обняв меня за талию, Джейк помогает мне, и я, прихрамывая, выбираюсь с танцпола.

— Думаю, нам лучше вернуться в отель.

— Но мы не можем уйти сейчас. Еще не разрезали торт, — возражаю я.

— Закажем десерт в номер.

— Я хочу остаться.

— Может, кино посмотрим?

— Нет. Через пару минут я буду в порядке. Обещаю. — Пытаюсь отодвинуться от него, но коленки подгибаются.

Он крепче прижимает меня к себе.

— Брось, давай выбираться отсюда.

И Джейк бесцеремонно уводит меня. Я так беспомощна, что не в силах сопротивляться.

Едва мне удается, превозмогая боль, устроиться на кровати в лежачем положении, я тут же чувствую, как ушибленные мышцы спины расслабляются, и теплая волна распространяется по всему телу. Пристроив голову на двух мягких подушках и прикрыв глаза, слушаю голос Джейка, доносящийся с другого конца комнаты.

— Да, привет. Это из номера 312. Я хотел бы заказать клубничное пирожное и… что ты хочешь?

Приоткрываю один глаз и бормочу:

— Шоколад.

— Шоколадный мусс?

— Мм. Звучит восхитительно.

— И шоколадный мусс, — говорит он в трубку.

Заставляю себя приподняться и, привалившись к спинке кровати, беру с тумбочки телевизионный пульт. Щелкаю парой кнопок. Никакого эффекта.

— Дай-ка. — Джейк отбирает у меня пульт, нажимает еще на несколько кнопок, и телевизор наконец оживает. — Ты знаешь, что хочешь посмотреть?

— А что есть?

— Здесь есть платные каналы или… — Он щелкает переключателем. — Эй, смотри-ка! «Тутси»!

— О-о-о! Давай посмотрим. — Зарываюсь поглубже под одеяло.

Джейк откладывает пульт. Полностью одетый, он устраивается на дальнем конце кровати, как можно дальше от меня. Приоткрыв тяжелые веки, краем глаза наблюдаю, как Джейк развязывает галстук.

Начинаю засыпать прежде, чем в дверь стучит официант. Но помню, что перед тем как окончательно забыться сном, причмокиваю губами и успеваю подумать, что шоколадный мусс — великолепный завтрак.

Глава 11

Не знаю, долго ли мы ехали в Бостон. Я не засекала время. Даже когда мы застревали в пробках, наш неумолчный разговор прерывался только радостными восклицаниями: «Я тоже!»

Дорога домой — другое дело. Считаю каждую минуту, появляющуюся на электронных часах в машине. Секунды приходится отсчитывать в уме — тик, тик, тик.

Наш запас цитат из фильмов истощился, а чтобы придумать и развивать оригинальные темы для беседы, необходимы усилия, к чему мы сейчас не способны. Я слишком устала и отвратительно себя чувствую, поэтому не смею демонстрировать свои достоинства.

— Я включу радио, — говорю я, готовая к агрессии в том случае, если он возразит мне.

Джейк пожимает плечами:

— Ну и хорошо.

Наклоняюсь вперед и вынимаю диск, заставляя умолкнуть парня с хриплым голосом, который последние полчаса сетует на то, что его не понимают. Я с бесконечным удовольствием сую его в коробку и заталкиваю под кресло. Пусть киснет и гниет заживо вместе с такими же несчастными, изнывающими от жалости к себе.

Быстро просматриваю радиостанции, но это не поднимает настроения.