Роксана Пулитцер - Двойняшки Страница 34

— Давайте займем места, а то, кажется, мы отвлекли внимание зала от Лестера и его оркестра.

Декстер согласно кивнул, но выражение его лица говорило о том., что его разговор с Энн еще не закончен.

Все расселись по местам, поднялся занавес. Невысокая изящная девушка с копной каштановых волос, сидевшая рядом с Энн, наклонилась к ней и прошептала:

— Хочешь риталина?

Девушку звали Ингрид, выглядела она довольно потрепанной, хотя ей было всего двадцать пять. Проглотив белую пилюльку, она продолжила:

— Я так устала от этого. Как ты можешь их выносить? Одни и те же надоевшие лица каждый вечер — шампанское в «Табу», ужины в «Нандо», танцы в «Колони». Если мне еще раз придется сделать эпиляцию ног воском, я, наверное, умру.

Энн отказалась от наркотика, но вопрос Ингрид заставил ее задуматься. В самом деле, как она все это выдерживает? Может быть, ей это удается лишь потому, что усталость — это такое состояние души и тела, которое ей было мало знакомо. Она умела мечтать и фантазировать, поэтому ей удавалось мысленно отправиться куда угодно и в любой момент.

Декстер чуть повернул голову и посмотрел на Энн.

По выражению ее лица он понял: она опять находится где-то очень далеко в своих мыслях, в которых ему нет места. Это лишний раз доказывает — ей в высшей степени наплевать, что говорит и думает он или кто-то другой в этом зале. Его черные глаза угрожающе сверкнули.

А Энн на самом деле думала о Декстере — о его холодной и зловещей красоте, красоте ледяной скульптуры. Она взглянула вверх на хрустальную люстру, с которой, казалось, спускались тысячи светлячков и кружились у нее над головой.

Джейн лежала полностью обнаженная, если не считать белых хлопковых перчаток на руках, намазанных кремом «Пондс», на массажном столе у бассейна в ее новом доме.

Ее мать не поладила с Полом, поэтому ей пришлось купить прелестный старинный особняк, построенный еще в 1900 году в колониальном стиле. Она сделала в доме капитальный ремонт. Трехэтажный, из кипарисовых бревен, скрепленных клиньями, он был обшит деревянными панелями, на окнах — ставни, на фасаде — прочие атрибуты начала века. Красивейший ландшафт был чудесным дополнением особняка: сад с орхидеями всех цветов и оттенков, гардениями и величественными платанами под окнами. Вход на длинную кирпичную веранду был затенен зарослями цветущего жасмина и сандалового дерева.

В доме — высокие потолки, украшения в виде кружевной резьбы, желтые сосновые полы. Обставлен старинной английской мебелью в деревенском стиле, обтянутой тканью, рисунок на которой выполнен по специальному заказу. Стены украшали антикварные ковры. Интерьеру этого уникального строения был посвящен один из номеров журнала «Архитекчерал дайджест», полный восхищенных оценок стиля, названного «благородная ветхость».

Парадоксально, но ветхость дому скорее придавали не шкафы и буфеты, а собаки, которые жили в доме Джейн: три Лабрадора, две борзые, две немецкие овчарки и две таксы. Пожилые псины лениво валялись на всех креслах и диванах под вентиляторами, размещенными на потолке, — кондиционера в доме не было.

Энн сидела в одних трусиках от полосатого купальника в тени большого зонта кремового цвета и смотрела, как Керри и Грейси играют в сквош на лужайке, примыкающей к дому. Нещадно палило солнце.

— Знаешь, я обила свою спальню тканью в цветочек, включая двери и дверные ручки, — заговорила Джейн с массажного стола. — А позавчера утром с изрядного похмелья я не смогла найти дверь в ванную, представляешь? — она немного поколебалась, а потом вновь обратилась к Энн:

— Энн, спустись на землю, на нашу грешную планету, — с этими словами она махнула рукой массажистке, отпустив ее.

На лице Энн было выражение, которого Джейн раньше у нее не видела. Какая-то отрешенность, как будто она жила в другом, недосягаемом мире, и какая-то жесткость и пассивность.

С кошачьей грацией Энн повернула свое красивое лицо и через плечо взглянула на подругу.

— Декстер так изменился в последнее время. Он не хочет, чтобы я работала и путешествовала, — с горечью сказала она.

— Мне кажется, что с его стороны очень глупо и самонадеянно ожидать от тебя, ходячего урагана, желания привязать себя к Палм-Бич. Здесь живут только люди, чьи души заключены в тюремные камеры, созданные их собственными руками, — сказала Джейн, заворачиваясь в большое цветастое парео.

— Он стал каким-то показательно удачливым, — сказала Энн. — А занят он тем, чтобы убрать своих конкурентов. Для него это как скачки, как спортивное состязание. Он сначала оказывает им помощь в трудную минуту, а потом уничтожает.

Джейн налила зеленого японского чая в две чашки.

— Однажды он попросил меня дать показания в его пользу на одном из судебных процессов, — продолжала Энн. — Я, конечно, отказалась, а он пришел в ярость. Зачем ему это, Джейн? Зачем ему нужны эти низкие и постыдные способы добиться своего? — Она смотрела на Джейн взглядом, полным отчаяния. — Мой счастливый брак оказался полным обмана. Животная физическая близость — и не более того. Все красивые и глубокие чувства, которые священными нитями связывают брак, между нами оборваны, — грустно продолжала Энн. Она размешала сахар в чашке чая. — Взаимное уважение, доверие, симпатии, схожесть воззрений… их больше нет. А может, никогда и не было. Почему я не смогла разгадать его раньше? Где была моя хваленая интуиция?! — воскликнула она.

— Знаешь, единственное, чем мы все наделены при рождении, это невинность и доверчивость, — сказала Джейн, глядя на двойняшек, которые пытались незаметно подкрасться к серой белке, сидящей на банановом дереве. — Ты не могла ничего знать заранее. Нет ничего более обманчивого, чем внешность человека. Все мы стараемся выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Наш физический облик — лишь маскировка того, что мы представляем собой внутри. Все мы просто организмы, которые не могут быть поняты ни друзьями, ни врагами, — с этими словами она потянулась к своей сумочке, сплетенной из соломки, и достала очередную пачку сигарет.

— Ну… не знаю, — пробормотала Энн. — Даже не могу объяснить, что со мной происходит. Я чувствую, что взволнована, раздражена… испугана, наконец, — продолжала она, снимая массивные солнечные очки с дымчатыми стеклами. — У меня нет больше чувства юмора. Я ощущаю себя униженной. До меня доходят слухи об оргиях в доме Харрисона…

— Это похоже на правду, — вымолвила Джейн, засовывая в рот две сигареты с золотым фильтром.

Прикурив их, она протянула одну Энн. — У Харрисона в подвале куча наркотиков… На сумму, намного превышающую все его состояние на банковских счетах. А как у вас с сексом? — спросила она и увеличила громкость приемника, чтобы дети не могли услышать их разговор. Громко зазвучала мелодия «Я не справлюсь с собой» группы «Фор Tone».