Подглядывающая (СИ) - Славина Анастасия Страница 34

Вот если ты спросишь меня, Эм, как я себе представлял мою встречу со Стропиловым – мне даже ответить нечего. Я шел к нему в фотолабораторию, где полным-полно детей, к своему руководителю, взрослому мужчине. Так как я представлял нашу встречу? Никак, Эм. Я эти мысли гнал поганой метлой. Потому что иначе пришлось бы остановиться, передумать или заморочиться с новым планом.

И вот я врываюсь во Дворец молодежи, несусь к фотолаборатории – дети передо мной разбегаются. Слетаю вниз по лестнице, едва не сшибаю дверь – хотя над ней красным горит надпись «не входить!». С такой силой ее распахиваю, что она рикошетит о стену и захлопывается за моей спиной. Я пру вперед, не останавливаюсь даже, когда почти слепну, – на те пару секунд, за которые глаза привыкают к полумраку.

Стропилов стоит у стола, в свете красного фонаря водит пальцем по снимку – втолковывает что-то мальчишке. Детей – человек шесть-семь. Все глаза – на меня. Вот теперь я на мгновение замираю – ведь в моей голове прокручивалась только драка: тело на тело, кулаки, ребра, зубы – а полная картинка нарисовалась только сейчас.

Но и она не могла заставить меня передумать. Только заминки хватило, чтобы Стропилов нанес мне удар первым – под дых, да так, что сразу отправил меня в нокаут. При этом, даже пальцем меня не тронув.

«Рената уехала, – сказал Стропилов. – Не ищи ее».

Я словно с разбегу врезался в бетонную стену. По инерции сделал шаг – и застыл. Как вкопанный – очень меткое, скажу я тебе, выражение.

Без Ренаты мой план не имел смысла. Погромы, драки, месть, шантаж – все ради обладания ею. А что теперь?.. Теперь я видел Стропилова – худого, уставшего, но не напуганного моим появлением – он даже снимок не отложил. Я видел детские глаза, ощупывающие меня. Слышал заговорщицкий мальчишеский шепот.

Злость испарялась. Я возвращался в реальность. Ту самую, где Стропилов учит детей фотоискусству. Где наиважнейшая задача – правильно высчитать выдержку, а самое интересное в мире зрелище, самое волшебное волшебство – наблюдать, как на бумаге, что покачивается в проявителе, проступает изображение.

Я в этом мире был занозой, нарывом.

Так что я ушел из фотолаборатории.

И больше никогда туда не возвращался.

Я вообще больше к фотоаппарату не притронулся. Он так и валяется где-то дома у моих родителей.

Эй берет бутерброд двумя руками, будто он очень тяжелый, и надкусывает его. Молча жует, глядя на крошки, которые упали на стол. Доедает. Запивает остывшим кофе – пьет залпом.

– Тебе еще не наскучило, Эм? Интересная история? – его голос едва заметно дрожит.

Я едва не подаюсь вперед, чтобы накрыть ладонью его сцепленные в замок руки.

Да, для меня это увлекательная история. А он все это пережил – каждый поворот сюжета, каждый момент. Впервые во мне проскальзывает мысль, насколько цинично мое хобби. Я развлекаюсь, удовлетворяю свою прихоть, питаясь историями, которые ломают людей. Ведь если вспомнить – и в самом деле: ни одной счастливой истории. Все, что я подсмотрела, – трагичные. Кое-как доношу эту мысль до Эя.

– И все они заканчиваются смертью, – впервые с начала рассказа Эй улыбается. – Жизнь – она, в принципе, штука трагичная. Так что же ждать от историй, которые она рассказывает?.. Иди ко мне, – Эй протягивает руку.

Я сажусь к нему на колени – и моя голова оказывается выше головы Эя. Руки деть некуда – так что я обнимаю его за шею.

Эй смотрит на меня снизу вверх – открыто, доверчиво. Между нашими губами такое мизерное расстояние, что невольно хочется его преодолеть. Поэтому я обнимаю Эя крепче и прижимаюсь щекой к его волосам – еще ближе, но все же не поцелуй.

Эй трется о мою шею носом.

– Сейчас моя история не кажется трагичной, – говорит он, оставляя на шее легкие теплые поцелуи. – Она кажется ступенькой к этому моменту… – снова поцелуй. – Наверное, ты хочешь узнать, что было дальше?

Трусь щекой о его волосы – киваю. Вся кожа – в мурашках от его прикосновений.

– А дальше я пошел в менты – чтобы ее разыскать. Был вором, а стал ментом – вот такая заковырка судьбы. То есть, не все так просто… – он оттягивает горловину моего джемпера и оставляет поцелуи на ключице. – Сначала я кое-как окончил школу, вечерами дежуря под окнами ее дома – ждал, не появится ли. Потом армия. Служба в полиции, правильные знакомства. Со временем моя одержимость Ренатой превратилась в безумное желание остановить ее, не дать ей провернуть этот трюк с кем-то еще. И вот, наконец, я ее нашел...

Эй приподнимается и ловким движением пересаживает меня на краешек стола, его бедра оказываются между моих ног.

– Ушел из полиции… – Эй стягивает с меня джемпер, – занялся частным сыском… – чуть наваливается на меня, чтобы я оперлась ладонями о стол позади себя – не увернуться. – Я следил за ней целый год, переезжая следом из города в город… – поцелуями спускается по шее ниже, – пока она не вернулась сюда, чтобы возобновить роман со Стропиловым… – шлейки бюстгальтера скользят вниз по плечам. – Чтобы снова подглядывать…

От нахлынувших ощущений я начинаю терять смысл его слов.

– У них есть новые жертвы…

Под напором его ласк у меня начинают дрожать руки.

– …которые еще не знают, что попались…

Я словно со стороны слышу свои стоны.

– …но я выведу эту парочку на чистую воду. Я знаю, как это сделать.

Я сама спускаюсь со стола, чтобы помочь Эю стянуть с меня джинсы.

Глава 15. День 327

Я нависаю над закрытым ноутбуком, опираясь ладонями о стол. Утро только началось – а для меня и вовсе плавно вытекло из ночи.

Не спится.

Душу штормит.

Как соединить воедино все, что произошло со мной за последние сутки, – и при этом не потерять себя?

Двадцать часов назад мы лежали с Эем на кровати после бурного окончания его рассказа. Он опирался о локоть, водил пальцами по моему животу и груди – и улыбался, глядя, как мое тело мурашками откликалось на его прикосновения.

– Знаешь, Эм, ты жутко не понравилась мне вначале. Ты показалась мне холодной и слизкой, как только что пойманная вобла.

Из меня вырывался смешок. Уголок губ Эя пополз вверх.

– И я тоже тебе сначала не понравился, знаю. Но теперь – нравлюсь, – он театрально приподнял подбородок. – Потому что я не могу не нравиться – я же идеальный мужчина, правда, Эм? – тон его голоса был ироничным, даже чуть издевательским, но, думаю, Эй на самом деле так считал.

Эй прав. Он нравится мне. Это пугает, делает меня уязвимой.

Влюбляться надо в правильных людей. В тех, с кем спокойно, кто не подведет. А Эй то вор, то полицейский, то шантажист, то Робин Гуд.

Он ненадежный, он слишком упрямо идет к своей цели – для таких все средства хороши. Я это знаю, знаю, знаю! Но вот его ладонь гладит мое плечо – и я улыбаюсь, жмурюсь от удовольствия, жмусь к его бедру. Я почти мурлыкаю. Меня будоражит то, что я чувствую, – так незнакомо... Тянусь к его губам. И получаю в ответ такой медленный, и такой настойчивый поцелуй, что внутри все скручивается в жгут. Не успеваю пережить это чувство, как Эй мягко перекатывает меня на спину и оказывается сверху. Я хочу его до дрожи, до исступления. Хочу так сильно, что это затмевает все остальные чувства, все страхи, все сомнения.

Намного позже, уже в машине, по дороге домой, Эй рассказал, как закручивается его история сейчас. Что он держится поближе к брюнетке из бара – к Ренате, чтобы узнать ее планы со Стропиловым.

– Не сказать, что я достиг огромных успехов, Эм. Не больно-то они верят в возобновление дружеских отношений. Я даже не осуществил мечту моей юности – не получил от Ренаты то, чего так жаждал. Из-за тебя, кстати, – Эй скосил на меня взгляд. – Я договорился с ней о свидании. И она пришла. Прелюдия в баре была разыграна, как по нотам, я уже готовился отвести Ренату в укромный уголок – и, Эм, она бы пошла. Но тут, в самый неподходящий момент, я замечаю, что какая-то девица за столиком пялится на меня. Я столько лет выслеживал людей, что легко чувствую, когда меня пасут, – впрочем, как и ты. Так что, я ринулся за тобой – чтобы понять, какого черта тебе от меня нужно. Ну, а дальше ты и сама все знаешь. Выяснилось, что от меня ты ничего не хотела, зато я придумал, как здорово ты могла бы помочь мне в моей миссии Робин Гуда.