Между морем и ветром - Иринья Коняева Страница 34

Две сцепленных между собой сап–доски устойчивую конструкцию даже не напоминали, зато отлично двигались в такт, притом, в отличие от самой парочки, совершенно бесшумно.

Ксюша не чувствовала прохлады воды. Не обратила внимание и на холодную поверхность доски, когда её, казалось, раскалённая от желания кожа с ней соприкоснулась. Не заметила, как улетела куда–то одежда.

Ей было совсем не до того.

В утренних сумерках глаза Севы казались ей демоническими. Блестящие тёмным огнём, они будили в ней ответную страсть и приковывали взгляд, подчиняли. Узкое лицо сейчас выглядело особенно рельефным и незнакомым.

Что–то бунтарское и дикое было в его поведении, в его взгляде. Таким Севу она ещё не видела. И именно таким он ей нравился больше всего. Она совсем сошла с ума. И он последовал за ней.

И не было неудобства. Смущения. Лишь страсть, необузданная и первозданная. Жаркая, бесконтрольная, всепоглощающая и неистовая.

И не было мыслей, страхов, душевных метаний. Лишь чувства. Глубокие, сильные. Лишь ощущения. Яркие, мощные. Лишь любовь… Как ей тогда казалось, взаимная.

Ксюша горько вздохнула и натянула одеяло по самые уши. В последнее время её всё чаще знобило, и она всерьёз собиралась сходить к врачу. Не зря Сева тогда заметил ей про холодные конечности и нервную систему.

«Ага, заметил! Сам же её и расшатал, эту нервную систему. Козлина!»

Как бы она не злилась, а забыть не могла. И ни Ярослав, ни молодые люди, что оказывали ей знаки внимания на работе, в магазинах, на улице ни капли её не заботили и не могли отвлечь.

До встречи и откровенного разговора с Юлькой она посматривала на Ярослава как на мужчину, но хотеть его не получалось. Она сама не понимала, как так выходит, но он нравился ей как человек, как друг, даже просто эстетически, всё же отрицать было бессмысленно – Ярослав красив как древний бог.

Но ничего. Пусто. Сердце не бьётся в сумасшедшем ритме, даже не трепыхается хоть немного, не замирает в предвкушении. Его образ не всплывает во сне, не мешает работать. Мысли о нём появляются лишь периодически, если что–то напомнит прямо или косвенно, через ассоциации.

«Или это всё из–за того, что Сева торчит занозой в сердце и мысли полны им? Не оставил места никому. А я ему это позволила и не выгоняю, сама же храню и образ его, и всё хорошее, что у нас было. Но люблю ли я его на самом деле? Вдруг Настюха права?» – раз за разом пытала она себя. Только вот так запуталась, так накрутила, что разобраться не могла. То, что казалось настоящим, вдруг стало неправдой, вымыслом, злой шуткой. А то, что виделось надуманным и нереальным – правдой.

Наутро Ксюша проснулась с тяжёлой головой. Машинально умылась, почистила зубы и сонной мухой приползла на кухню. Мама, пританцовывая, подпевала телевизору и снова готовила. По–настоящему!

«Что вообще происходит? – родился в голове немой вопрос. – С каких это пор она стала готовить и переквалифицировалась из совы в жаворонка?»

И пришло понимание: недавно, от силы неделю. Просто за своими переживаниями она не заметила изменений, которые так резко пришли в их дом.

«Влюбилась она, что ли?» – зевая, подумала Ксюша, но отбросила эту мысль как несостоятельную. Мама всю жизнь посвятила карьере и дочери, то есть ей. Куда здесь вклиниться ещё постоянному мужчине?

– Ма, хочу спросить у тебя кое–что важное.

– Спрашивай.

Наталья Романовна разложила еду по тарелкам, быстро накрыла на стол и уселась напротив. Ксюше то ли показалось, то ли мама действительно выглядела несколько напряжённой, но не до конца проснувшийся мозг не имеющую к важному делу информацию обрабатывать отказывался, и она просто позабыла о возникшем подозрении.

– Я тут недавно говорила с Настькой, ну, одногруппницей моей.

– Да, я помню, – поддержала разговор мама короткой фразой и принялась за еду.

– И она мне сказала такую вещь… В общем… Ну, ты знаешь обстоятельства моего знакомства с Севой… – Ксюша говорила медленно, тщательно обдумывая каждую фразу, смущаясь, хотя обычно всё рассказывала прямо, без экивоков.

– Дочь, что бы там кто не сказал и что бы ты сама не думала по этому поводу, я тебя люблю и всегда поддержу, не переживай так.

Наталья Романовна посмотрела на дочь и улыбнулась той самой улыбкой, от которой у Ксюши словно елей по крови разливался. Она всегда знала, что мама любит, мама утешит, обнимет, подставит плечо, мама не обманет и не предаст. Но получить лишнее подтверждение в некоторых случаях не мешало – помогало расслабиться.

– В общем, она сказала, конечно, в шутку, но всё равно. Это звучало как слоган: «Впервые в жизни переспала с незнакомцем? Мучает совесть? Нужно просто влюбиться!» И, мам, чем дольше я об этом думаю, тем больше понимаю, что так вполне могло случиться!

Если бы в голосе дочери не звучало столько отчаяния Наталья Романовна точно расхохоталась бы. С Настей лично они были не знакомы, но девушка выразила её мысли даже более чётко, чем она сама думала.

Да, так вполне могло случиться. Могло. И, похоже, случилось. Только дочь слишком страдала для надуманного романа, слишком долго варилась в эмоциях и переживаниях, слишком страдала. И совсем немного радовалась.

Хотела бы она, чтобы Сева ушёл из жизни дочки окончательно? У неё не было однозначного ответа. Наталья Романовна хотела лишь одного – чтобы та была счастлива. И если ей нужен Сева, пусть будет Сева, и желательно поскорее! Кровинушка и так извелась вся.

– Ой, донечка, – начала она с шумным вздохом, – как это началось роли уже давно не играет. Совесть – ну и пусть с ней, с этой совестью. Но я уверена, сейчас ты его любишь по–настоящему.

– Думаешь, люблю? Я просто сама уже ни в чём не уверена. То я думаю, что люблю. То терпеть его не могу. Я знаю, что обижена. Да и как такое простить? Мне хотелось как–то ему отомстить, и то не смогла. И меня это бесит! Бесит, что я такая тряпка!

Ксюша накрутила себя так, что едва не выкрикивала последние фразы. Утро, определённо выдалось бодрым, но, к сожалению, не позитивным.

– Ты не тряпка, ты просто любишь. Не пори горячку, дочь. Время – лучший лекарь. Сейчас эти слова, конечно, тоже тебя бесят, – Наталья Романовна выгнула бровь на приоткрытый рот дочери, который вот–вот изверг бы пару неласковых словечек, – но истина в них есть. Подожди, пройдёт время и всё образуется. Живи обычной, нормальной жизнью, и твоя жизнь