Отдайся за Миллион (СИ) - Мур Маргарита Страница 34

«РОМАНОВА, ИЗМАЙЛОВ РВЕТ И МЕЧЕТ. ОЗЕРОВА САМА НЕ СВОЯ И В ШАГЕ ОТ ИСТЕРИКИ. НИКАКИХ ПЬЯНОК И ОТГУЛОВ. ЗАВТРА ЖДУ ТЕБЯ В РЕДАКЦИИ.»

Само послание довольно напористое. Представляю с каким возбуждением главный тыкал пальцами по дисплею.

«Я поняла», — отвечаю сходу.

Веки слипаются, откидываю голову на сиденье. Взгляд расплывается, новостройки и магазины сплошным пятном перед глазами размываются. Напряжение и недосып давят свинцовой тяжестью, что очень не кстати. Совсем не кстати...

— Аурика, — по слогам доносится тягучий бархат. Горькие специи забивают ноздри — вдыхаю глубже. Аромат въедается в мозги — безвозвратно отключаются, — Просыпайся.

Вздрагиваю. Умирая от ужаса, смотрю страху в лицо.

Измайлов в сантиметре возвышается, загораживая собой пространство.

И кружиться голова отчаянно, конвульсивно сглатываю. Сталкиваюсь с чернотой, что напротив, дно которых наполнено животным и необузданным желанием.

— Что...

— Ш-ш-ш, — склоняется и жжёт дыханием. — Всего лишь надо спрыгнуть с обрыва..., — палец скользит по капору чулок к внутренней части бедра и дрожь вовсю разносится. Находит трусики, дразнит легкими касаниями. Пристально смотрит, смакуя реакцию. Я явно под гипнозом раз не сопротивляюсь. Отодвигает тонкую ткань, оголяя промежность. Отчего дышу чаще, облизнув губы, закусываю их в непонимании, откуда у него колоссальное могущество над моим телом. — А крылья обязательно вырастут, Аурика, — хрипит в придыхании. Подушкой указательного проводит по складкам, а большим нащупывает чувственный клитор. Ласкает медленно, узором ведет по плоти. Меня пронизывает насквозь и всю трясет от беспомощности. От возбуждения, так безжалостно поселившемся во влагалище. Надавливает сильнее, заполняет пальцем лоно. Оно влажное и горячее, мгновенно выгибаюсь позвоночником. Пульсирующая точка под натиском умелых движений, хватаю залпом воздух и подаюсь безумию навстречу. — Умница, — не отрывает прожигающего взора, а расширенные зрачки отражают мои поплывшие. Ускорив темп, размазывает влагу по всему естеству, а затем уже вводит два пальца, растягивает под свой размер.

— Нет, не надо, — дрожащими устами жалобно молю, пытаюсь закрыться ногами. Руками толкаю предплечья, ощущение что схватилась за охапку крапивы.

— Всего лишь надо попробовать, — продолжает стимулировать эрогенные зоны, фиксируя на горле ладонь. Надавливает слегка, выбивая кислород из легких. Из груди выходит подобие стона, и мужчина его незамедлительно ловит. — Это как наркотик, от которого невозможно отказаться, — едва касаясь рта, слизывает россыпь пота над верхней губой. Накатывает колючая волна, разбивая меня на атомы, так как бешеное наслаждение стремительно разрастается. — И с каждым разом дозы будет мучительно мало, — рокочет, колдует тембром. — Будет трясти, ломать, а получив желаемое будешь полыхать в страсти, лететь в бесконечность.

— Господи, нет, — мое женское начало стискивают фаланги, судорогами раздирает до кончиков пальчиков. Только четкая вена на широком лбу выдаёт его состояние. В то время как меня швыряет из стороны в сторону.

— Конечно же, да-а-а. Вот они крылья, Аурика, — тянет, истязая беспощадными толчками, не сводит пугающей черни. Возносит к фееричному оргазму. Кажется, я вскрикиваю, что именно не знаю. Оглушена. Разрушена. Невыносимая сладость выворачивает наизнанку. И моя реальность разбивается на миллион осколков. — Великолепная... Слишком красивая, — искуситель звереет, затыкая рот диким, яростным поцелуем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Треск ткани на бедрах приносят жгучую боль, и сладость одновременно. Платье задрано до талии и я послушно поднимаю руки. Останавливаемся буквально на минуту. Изучаем друг друга, будто разъяренный мужчина дает шанс прекратить надвигающийся апофеоз. Он медленно раздевается. Пожирает теменью, знакомит с похотью. Пуговица за пуговицей, его бронзовый торс божественен. Боже, какой он мощный и развитый. Затем следует лязг ремня, звук разъезжающейся ширинки. И глаз отвести невозможно.

— Твое время вышло, Аурика,

Но нет. Мне требуется большего. С собой бороться сил не остается, а убегать подавно не хочется.

Молниеносно оказываюсь на бедрах хозяина машины. До полного соития никакой преграды и тем острее импульсы в атмосфере. Мужская пятерня приподнимает мои ягодицы, вдавливает в каменную эрекцию. А затем немедля нанизывает, протискивается членом в лоно и я вновь вскрикиваю от той наполненности, от переизбытка ощущений в теле.

ГЛАВА 42

Воскликнув, вскакиваю резко, широко распахнув веки.

Сердце в области горла таранит слизистую. Хватаюсь за шею, ощущая под пальцами лихорадочный пульс яремной вены. Повальная нехватка воздуха. Убираю несколько прядей с лица.

Боже. Где я?

Лицо горит, щеки сожжены, словно пощечинами надавали.

Под плащом платье взмокло с нижним бельем. Руками щупаю себя, одежда на месте.

Спустя секунды, фокусирую взгляд на лобовом стекле и тут же понимаю, что нахожусь в салоне автомобиля, а транспорт неподвижен.

Под шквальной темнотой, что впивается в кожный покров, дьявол сидит поодаль.

Густо краснею до кончиков волос, так как осознаю, что мои трусики мокрые и я действительно получила волшебный оргазм от пальцев, потирающих в данную минуту широкий подбородок.

А вот выступившая жилка на лбу, заставляет задуматься, о чем именно размышляет Измайлов. Сузив проклятую чернь считывает эмоции и кажется по тем демонам, что в глазном яблоке разрываются хохотом, мужчина смекает какой вакханалии я подверглась.

А главное с кем.

Меня напрочь выключило. Как так вышло?

Продолжает потряхивать, пока стыд вовсю разливается изнутри. Провалиться сквозь землю легче, чем испытывать на себе сверлящую темноту и преследующую меня бездну.

— Эротический сон? — Ехидно оскалившись, добивает догадкой владелец автомобиля. Молчу. Не в состоянии для приличия вставить слово. — Со всеми бывает, — выразительные губы демонстрируют безупречные зубы, сейчас они схожи с клыками хищника. —А вот стать свидетелем не каждому..., — явно потешается. Отворачиваюсь к окну обуреваемая позором осматриваю улицу. — Мы на месте, — озвучивает немой вопрос.

— А зачем мы приехали сюда? — ворочаю языком с трудом, замечая за забором мраморное здание, стены которых до идеального отполированы и отдают глянцем. Трехэтажная домина с двести летней историей. Многие другие рестораны и этот, в том числе мы рекламируем на слайдах.

К слову, после нагоняя Николая Петровича досконально изучила каждый объект, при вторичном создании ролика.

— Не задавай глупых вопросов. Я деловой человек. И не собираюсь вести диалог в машине, — отвешивает грубо. Оставляю без ответа выпад. — На выход, — кидает, как только заканчивает доскональный осмотр. Не хочу впадать в панику раньше времени, но тихий набат тревоги начинает бить по перепонкам. Черт подери. Я, конечно, уже уяснила, что изначальная галантность — напускная маска Измайлова. Только вот не вразумлю, чем спровоцирована враждебность. Пусть не такая, как изначально, циник смягчился, и все же она присутствует. Сбитая с толку, под наркотической эйфорией делаю что велено.

Опьяненная следую по пятам мужчины. Изгнать морок из красочных фрагментов не удается. И тело до сих пор находится под воздействием неги, буквально потрясшую мою физиологию.

Теперь он по-хозяйски устроился в моей голове, раз даже забыться не дает, какой-то нонсенс.

Мы проходим через тропу с журчащими фактурными фонтанами по обе стороны.

Кругом ухоженный газон. Плотно посаженные высокие деревья. Архитектурой восседают львы, служащие некими старожилами.

Далее вышколенный швейцар распахивает дверь перед Измайловым.

Пересекаем просторный вестибюль.

Посетители в помещение отсутствуют, кроме обсуживающего персонала. Они приветствуют работодателя, вытягиваются по струнке. Он двигается к центральному столику ресторана.