Одержимость шейха - Миша Рейн Страница 34

и расправляю плечи. Грудь ходуном ходит от горящей внутри ярости, и я сплевываю дерьмо, которым он накормил меня, себе под ноги. Туда же, где прямо сейчас трясётся этот ублюдок. — Даю тебе сутки! — мой голос грозно взлетает на пару октав выше: — Через сутки каждый, кто увидит этого ублюдка на моей земле, может убить его и не будет наказан! Даю слово! Слово Джафара Аль Нук-Тума! Хозияна черных земель!

— Я твой брат, одум…

— Ты тварь! — осекаю его, пригвождая горящим взглядом, но больше не принимаю попытки тронуть лжеца. — Больше у меня нет брата. Беги, пока я даю тебе время! Беги к отцу, глупец, или спрячься у своей мамаши под юбкой.

Неуверенно поднимаясь и снова падая, Фейсал наконец выпрямляется и продолжает отступать, боясь моего гнева.

— Из-за шармуты, брат, ты совсем обезумел. Отец не простит тебе этого…

— Эта шармута станет моей женой! И, если потребуется, я заявлю об этом на весь мир! Она моя! А перед отцом я отвечу! Если он захочет узнать, какого лжеца вырастил, пусть явится ко мне во дворец. А если захочет обвинить меня, я сочту это войной!

Глава 18. Зарема

Время ускользает от меня с каждым глотком вина, но я продолжаю топить свои мысли в пьяном угаре. Не хочу думать. Видеть. Дышать. Хочу забыться хотя бы на пару часов. Мне нужна передышка от всего этого дерьма. Это беспомощное чувство вины делает меня таким уязвимым, что я даже не в силах остановить его. Запрокидываю голову и начинаю раскачиваться на задних ножках стула, убаюкивая себя и изредка делая большие глотки вина, которое злым жаром окутывает все мое тело. В том числе и рассудок. Мне нужно просто поспать.

Однако стук в дверь отрывает меня от самоуничижения, и я щелкаю пальцами, разрешая войти. В ту же секунду в кабинете появляется Зарема. Сглотнув, я с громким звуком опускаю стул на место и грозно упираюсь локтями в стол. Зрение размазывается, и мне приходится прищуриться, чтобы сосредоточить свой взгляд на женщине.

— Господин, — кланяется она с почтением. — Вы звали?

— Как себя чувствует девушка? — собственный голос царапает горло, и я басисто прочищаю его.

— Все еще спит.

Я знаю, как Зарема относится к этой девушке, вижу, с каким презрением она каждый раз смотрит в зеленые глаза, блеск которых я могу больше никогда не увидеть. Сжимаю челюсти, чтобы прекратить винить себя. Этим уже ничего не исправить.

— Зарема, — прорываюсь сквозь беспощадные мысли, — приставь к Джансу служанок и, как только она придёт в себя, проконтролируй, чтобы она поела и приняла таблетки.

Тишина в ответ вынуждает мой взгляд ужесточиться, прежде чем Зарема молча кивает.

— Какие-то проблемы? — свирепея, я пытаюсь подняться, но тут же падаю обратно, разливая остатки вина по столу.

— Нет, господин, — она тут же подбегает ко мне, собирая какой-то тряпкой разлитую жидкость, тем самым спасая персидкие ковры от пятен и запаха алкоголя, который завтра я не смогу вынести. — Не стоит так волноваться, я сделаю все как вы сказали. Разве я хоть раз ставила под удар свою верность вашему слову?

Я хватаю женщину за руку, и она с опаской оглядывается на меня.

— Никогда, Зарема, — киваю головой. — Никогда. Я ценю твою верность, и ты тоже это знаешь. Так же, как и знаешь наказание за ложь. Не вынуждай меня лишать дворец еще одного дорогого мне человека.

— Этот дворец мой дом, господин, не обижайте меня. Давайте лучше я помогу вам добраться до комнаты…

— Я вижу, как ты смотришь на эту девушку, Зарема. — Останавливаю ее попытку помочь мне подняться и получаю от нее строгий укол взглядом. Но я рад, что она не пытается оправдаться, такую честность я готов принимать. — Не обижай ее. Я хочу, чтобы каждый живущий во дворце относился к ней, как к своей госпоже, потому что скоро она ей и станет. Понимаешь? И, если она получит недостаточный уход, ты первая будешь отвечать передо мной. Эта девушка станет моей женой, и чем раньше все это поймут, тем спокойнее мне будет.

Зарема выпрямляется, забирая со стола пустую бутылку, и только потом с кивком отвечает:

— Воля ваша, господин.

— Иди, Зарема. — Откидываюсь на спинку и обхватываю подбородок ладонью, вздыхая полной грудью от того, что скачок злости немного помог разогнать хмельной туман. — И помни, что эта девушка не наложница. — Услышав брошенные в спину слова, Зарема оборачивается. — Обращайся с ней подобающе.

Глаза Заремы презрительно сужаются, свидетельствуя о том, что ей не нравится напоминание, которое она считает унизительным, но Зарема умная женщина, поэтому лишь снова молча кивает и с моего согласия удаляется прочь.

А я беру новую бутылку вина и делаю глоток терпкой жидкости, понимая, что сегодня не остановлюсь, пока хмель не свалит меня с ног.

Зарема

Женщина вылетает из кабинета господина и, подобрав подол длинного платья, устремляется в комнату своего брата, однако встречает его раньше, в одном из коридоров, говорящим с охраной. Она останавливается, чтобы дождаться, когда он увидит ее, и, подав знак рукой, тут же уходит, зная, что вскоре они встретятся в надежном месте, где смогут поговорить без лишних ушей. Зарема дала себе слово, что скорее даст свою голову на отсечение, чем позволит огненной ведьме подняться на пьедестал к господину. Девушка и без власти непокорная, как солнечное пламя, опаляющее всех своей дерзостью, поэтому даже представить страшно, чем все обернется, если на рыжую голову этой незваной шармуты наденут корону.

Никогда не бывать этому! Долгие годы она берегла это место для своей племянницы, которой только исполнилось восемнадцать, и вскоре она прибудет во дворец. Однажды она уже гостила здесь, и ей удалось произвести впечатление на господина, но тот никогда не прикасается к женщине, не достигшей совершеннолетия.

А несколько месяцев назад господин вернулся из России и сообщил о том, что нашел себе невесту. И вот теперь из-за этой змеи Черный дворец перевернулся вверх дном, господин совершает безумные поступки из-за той, в чьей чистоте сам еще недавно сомневался. Но, даже сомневаясь, он выделил грязной девке комнату в восточном крыле. Поставил выше всех ту, что называл грязью. Сам себе противоречил, и тогда ни у кого не осталось сомнения, что господин приволок самую настоящую ведьму. Которая не заслуживала