Солнце мое (СИ) - Войлошников Владимир Страница 34

— Сто-о-ой! Сто-о-ой! Погоди-и-и!

Эффект получился обратный. Служанка обернулась, взвизгнула и рысью припустила к деревне. Мдэ. Привидение обескуражено.

Я тихонько потащилась следом.

У околицы никого не было, зато в одном из домов толпились люди обоего полу и бурно обсуждали произошедшее в замке, а тем паче — то, что призрак, оказывается, взялся преследовать бедную Мэри, а ведь у неё и так вся родня померла.

Версий по поводу ленточки мгновенно было озвучено столько и таких фантастических, что я только диву давалась.

Послушав эти пересуды и запечатлев на кодак сборище, я потихоньку пошла вокруг, поглазеть — что тут у них за деревня. И заодно пофотать на память.

Ну, если не знать, что это деревня, а там был замок, так враз и не угадаешь, где — что. Подобрала несколько сосновых шишек, по ходу дела прикинула совсем неигровое: можно ли их использовать в моей предстоящей кружковой деятельности?

Из лесу появились двое парней, осмотрелись. Позубоскалили на счёт «стога», и что, дескать, надо глянуть, кто тут у них из девок посимпатичнее — использовать, значит, этот стог по назначению. Меня то ли не увидели, то ли сделали вид (правила же, так-то), пошли на голоса́. Я снова тихонько потащилась сзади.

Судя по поклонам со стороны деревни, были они поблагороднее, чем местные. А! Рыцари.

Парни выслушали, о чём волнуется деревня… и неожиданно запросили пожрать и симпатичных девок, а про меня заявили, что всё это деревенские сочинили, лишь бы не работать!

Я возмущённо кинула в говорящего шишкой. Тот схватился за затылок и обернулся. Я показала ему невидимый язык, сложила руки на груди и потопала ножкой.

— А что случилось? — ехидно спросил деревенский староста. — А-а, это белка, должно быть шишками кидается. Еды-то у нас, господа рыцари, подходящей для благородных господ нету, только квашеная репа. А девки — вот они. Жаль, страшные. Хорошеньких о прошлом годе всех на кострах пожгли, потому — ведьмы! — староста очень натурально выпучил глаза и воздел палец. Я невольно прыснула. И пошла гулять дальше. Пусть они сами тут со своими стогами разбираются.

БЕДНЫЙ СЭР ВИТОЛЬД

Я прошла обратно через луг… и тут увидела, что аккурат в месте моей основной дислокации бродит какая-то дама. Так-так!

Я подошла ближе и остановилась за деревьями. Дама явно гуляла с намерениями, потому как кидала в воду камешки, а потом прислушивалась и оглядывалась. Берег в месте извива реки чуть-чуть поднимался, весь взгорок порос сосняком и был усыпан толстым слоем хвои, совершенно скрадывавшим шаги. Я подошла ближе и в тот момент, когда прекрасная дева швырнула в воду свой камешек, кинула туда же несколько шишек.

Красиво получилось.

Дама живо обернулась ко мне.

— Сэр Витольд, — произнесла я первое вспомнившееся имя, выразительно глядя ей в глаза, — всё тоскует. Ходит к озеру и слагает стихи. Всё плачет от неразделённой любви. Никакого покоя… Никакого покоя…

Я отвернулась и побрела от неё вверх по течению, надрывно напевая кусок кстати припомнившейся французской баллады. Душераздирающе трагичной, конечно. На ходу размышляла, что вот так всякие легенды о привидениях и появляются. Потому что призракам тоже бывает скучно, да.

Дама хотела выяснить подробности, но я ходила вокруг неё кругами и тихонько выла на манер Карлсона: «Береги-и-ись… Береги-и-ись…» — заняться-то мне было нечем, а фантазия внезапно кончилась. Дама в сердцах высказала нечто высокопарное и ушла, но не в сторону замка или деревни, а в неизвестном мне направлении. Тропинка туда была тесная и заросшая крапивой. Дама удалялась, шипя совершенно по-простонародному.

Я внезапно поняла, что что-нибудь съела бы прямо сейчас, дошла до нашего с Вовой места, надыбала в рюкзаке пирожок, кружку и пошла в трупятню, где, как было обещано, в любое время можно было получить стакан чая и кипяток для лапшички, например.

В трупятне было шумно, и я сделала ещё несколько снимков. Несколько парней ржали и обсуждали подробности своей безвременной смерти, дама в жёлтом (как она-то умудрилась помереть?) истерически спорила с мастерами и не хотела выходить простолюдинкой, а около костра стоял библиотекарь (ну, тот, с волосами как пакля, пафосный такой, я вам о нём как-то уже рассказывала) и ругался с парнем, который только что вскипятил котёл воды и заварил чай. Видите ли, потому что чай оказался заварен слишком крепко. Так-так… Я зачерпнула чайку дежурной поварёшкой. Ну, и чего он тут разоряется? Я бы сказала, что не особо и крепкий, средненький такой. Нет, я вообще-то густой чай пью, но это если с молоком.

— Не нравится — жди! Скоро второй котелок закипит, — отрубил дежурный, и библиотекарь отошёл, возмущённо бурча.

Принёсся Вовка, одним глотком отпил у меня полкружки.

— Ох, хорошо! А я тебя потерял.

— На жор меня пробило. Будешь? — я вопросительно скосила глаза на обкусанный пирожок.

— Не, потом.

— О! Сфотаемся?

Мы попросили одного из умертвий нас сфотографировать. Надеюсь, выйдет хорошо.

Тут закипел второй котелок, дежурный начал призывать всех желающих, и этот паклеголовый библиотекарь явился в первых рядах.

— Вот! Этот чай правильно заварен! — возгласил он и начал наливать себе в кружку желтоватую Олхинскую воду.

Дежурный аж дар речи потерял.

— Там, вообще-то, заварки нет, — ехидно подсказал библиотекарю какой-то добрый человек, и тот свалил в туман ещё более возмущённо и пафосно, чем раньше.

— Рупуже!!! — заорал кто-то за деревьями, метрах в пятидесяти от нас.

— Иду!!! — не менее громогласно проорал в ответ Вовка и умчался.

Я, конечно, поражаюсь, с каким энтузиазмом парни лупят друг друга подручными средствами… С этими мыслями я пошла обратно на своё «озеро».

ИГРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Не успела дойти — внезапно на берег заявился какой-то чувак в балахоне из турецких штор. Начал бегать, рассыпа́ть какие-то порошочки и выкрикивать: «Явись! Явись!» Так-так, подозреваю, что меня вызывает. Я следила за метаниями персонажа из-за кустов. Знает ведь, что нет меня, а как качественно старается! Прям молодец.

Со стороны трупятни с дикими криками пронеслись друг за другом трое парней. Кто кого догонял, было непонятно, но пацан в балахоне отвлёкся на них, и пока он глазел, вытягивая шею, я воспользовалась моментом и подошла прямо к нему (говорю же, хвоя там как подушка, всё скрадывает), встала справа, вуаль откинула.

Бегущие парни скрылись, и этот Мерлин (это я по «волшебным» знакам рассмотрела) решил вернуться к вызову меня, причём руки замахали раньше, чем голова повернулась. Чуть в лоб мне не треснул!

— Ты аккуратнее, э!

Он аж подпрыгнул.

— Я-а-а…

— Вызываешь. Ну?

— А?

— Чего надо, говорю?

— Э-э-э… О, прекрасная дева озера! К тебе взываю! Открой нам великую тайну, что ждёт леди Годриану и какова сокрытая связь между ней и сэром Витольдом?

Репетировал, по ходу дела. Ясно море. Ну, мы тоже так можем. Вы имеете дело с филологом, не хухры-мухры!

— Кто ты, несчастный, что потревожил дух мой и вынудил меня отвлечься от созерцания небесных сфер?

Парень встал прямее:

— Я волшебник… — он представился именем, которое показалось мне страшно похожим на «Дуропласт», и это было так смешно, что я чуть весь спектакль не испортила. — И силой света…

— Не властны силы света над теми, кто принадлежит лишь сумеркам души. Ты требуешь ответа о земном. А где дары? Даров не вижу пред собою.

— Дары? — волшебник, кажется, растерялся.

— Дары. Сапфиры. Золото. Вкусняшки. Когда добудешь ты дары, о смертный, то приходи, быть может, я и выйду.

Волшебник ушёл сильно озадаченный.

Нет, ну а на что он рассчитывал? Что скучающий дух будет внезапно помогать ему из чистого альтруизма? Ха.

Я тихонечко вслед ему поржала над «Дуропластом». Это же по накалу экспрессии практически как «Пир духа». Шедевр, одним словом.