Доминик Данн - Строптивая Страница 34

Жители Палм-Бич находили его скучным и неприятным соседом по столу на вечерах. «Дорогая, ты будешь ужасно возражать, если я посажу тебя рядом с Жюлем Мендельсоном?» – говорила обычно хозяйка одной из своих подруг. Именно таким образом Паулина оказалась рядом с Жюлем на следующий день после бала в доме Роуз Кливеден и сразу распознала его возможности. Когда мистер Форбс начал публиковать ежегодный список сорока богатейших людей Америки и Жюль Мендельсон оказался в первой десятке в этом списке, те люди, которые находили его скучным, теперь стали считать его очаровательным. «Как я рада, Жюль, что мы сидим рядом», – говорили теперь дамы, но к этому времени Паулина уже была миссис Мендельсон. Никто в те годы не подозревал, что Жюль позволит изменить себя, так как его изменила Паулина. Причем тем же образом, как она изменила старый особняк фон Штерна в Беверли-Хиллз, который для нее купил Жюль, превратив его в достопримечательность, она полностью изменила и внешность Жюля. Паулина проинструктировала Уилли, его парикмахера, чтобы он выше зачесал ему волосы и укоротил виски. Она подбирала ему галстуки, запонки и заколки для галстуков. Она повела его к портному в Лондоне, который многие годы шил костюмы для ее отца, а также к портному, шившему ее отцу сорочки, и к сапожнику. Она принимала за него решения, что ему надевать, пока он не понял, как должен выглядеть человек ее круга. Все отметили его резко изменившейся вид и его способность поддерживать разговор на приемах.

– У тебя есть любовница, Жюль? – спросила однажды его Паулина. Было это больше года назад, еще до того, как Сирил Рэтбоун увидел фотографию Фло Марч с Жюлем на заднем плане в парижских газетах. Она дождалась, пока Дадли приготовил поднос с выпивкой и вышел из комнаты, чтобы задать этот неожиданный вопрос. Вопрос, который и для нее самой оказался неожиданным, когда она задала его. Хотя она не была чересчур страстной женщиной, однако чувствовала, что он перед ней преклоняется, но остается равнодушным, и какой-то женский инстинкт подсказал ей этот вопрос. Разговор происходил в комнате с видом на закат солнца, где Мендельсоны встречались в сумерках, чтобы выпить бокал вина и поговорить о дневных делах перед тем, как идти переодеваться к обеду.

– Что это значит? – спросил удивленно Жюль, отворачиваясь от красного с оранжевым заката и обращая все внимание на жену.

– Просто спрашиваю, – сказала Паулина.

– Но что значит подобный вопрос? – снова спросил Жюль.

– Ты повторяешься, Жюль. «Что это значит? Что значит подобный вопрос?» Право, ты мог бы придумать ответ получше, ты, человек, привыкший иметь дело с миллионами долларов.

Паулина, обычно такая невозмутимая, начала понемногу раздражаться.

– Что с тобой, Паулина? – спросил Жюль с видом человека, которому нечего скрывать.

– Опять вопрос. Ты на вопрос отвечаешь вопросом. Это годится для бизнеса, Жюль, где запугивают и заставляют людей защищаться, но со мной это не пройдет. Я, возможно, одна из немногих людей, которых ты встречал, кто не боится тебя.

Жюль улыбнулся.

– Я знаю это, Паулина, – сказал он. – Я всегда это знал, с тех самых пор, когда увидел, как ты швырнула брачное соглашение в Маркуса Штромма и облила чернилами его рубашку. Это одна из многих твоих черт, которые я в тебе люблю.

– Ты довольно своеобразно демонстрируешь свою любовь, – сказала она.

– Я могу вновь ответить на вопрос вопросом. Что это значит?

– Меня считают красивой женщиной. По крайней мере, люди говорят мне, что я красива, журналы и газеты расписывают меня, как красавицу. Я говорю это не для того, чтобы похвастаться. Мне твердят об этом с детских лет. Из-за этого я столько над собой работаю. В этом причина, почему ежедневно, в любую погоду я проплываю сорок кругов в бассейне. В этом причина, почему я часть дня вожусь с Пуки над моими волосами, а с Бланшет над моим маникюром. Именно поэтому я дважды в год езжу в Париж за нарядами.

– Я все это знаю, – сказал Жюль.

– О да, я уверена, что знаешь. Я также уверена, что тебе нравится иметь меня под боком, когда ты ходишь на бесконечные обеды, которые ты вынужден посещать. Я знаю, что тебе нравится – и ты даже нуждаешься в этом, – как я привлекаю интересных людей и развлекаю гостей на твоих приемах, когда ты хочешь произвести впечатление на человека, который нужен тебе для бизнеса.

– Да, это правда.

– Но мне этого недостаточно, Жюль. Ради такой любви, которую ты проявляешь ко мне, я с таким же успехом могла выйти замуж за Гектора.

– Я действительно люблю тебя.

– Ты прекрасно понимаешь, что я говорю о любви в истинном смысле этого слова, что значит заниматься любовью. Я ведь не манекен, не просто хозяйка дома, я – женщина.

Конечно, он понимал. Он боготворил жену. Он не мог представить жизни без нее. Его женитьба была контрактом, таким же обязательным, как любой деловой контракт, который он когда-либо подписывал. Предупреждая дальнейшие подозрения, он снова стал более внимательным к своим супружеским обязанностям, по крайней мере, на какое-то время, но возникли осложнения, осложнения сексуального характера, о которых он и не помышлял.

Настоящее ее имя было Хоулихен, Флерет Хоулихен, но она его терпеть не могла. «Разве я не достаточно похожа на ирландку без этого противного имени Флерет Хоулихен?» – часто спрашивала она, тряхнув рыжими волосами. Когда она мечтала стать актрисой, а работала официанткой в кафе «Вайсрой» на Сансен Стрип, то изменила свое имя на Ронду Марч, в честь Ронды Флеминг, рыжеволосой кинозвезды, которую обожала ее мать. В «Вайсрое», как говорили, готовили лучший кофе в Западном Голливуде, и именно здесь она встретила Жюля Мендельсона, который был любителем кофе, выпивая в день по десять чашек. Он зашел в кафе «Вайсрой» в тот день, когда кофеварка в его офисе сломалась. На груди у нее была прикреплена табличка с именем «Ронда».

Жюль Мендельсон был не из тех, кто заговаривает с официантками в кафе, но в тот день, по причине, ему самому не понятной, он сказал официантке с рыжими волосами с табличкой с именем «Ронда» на груди:

– Вероятно, все зовут вас Ред.

– Нет, не зовут, – ответила она, довольно решительно. Она была красива и привыкла иметь дело с похотливыми мужчинами пожилого возраста. – Если на то пошло, мне не нравится, когда меня называют Ред.

– Как же вас тогда называют? – спросил он.

Ему было явно интересно, что она ответит, и она почувствовала, что ошиблась, приняв его за похотливого джентльмена.

– Вас интересует мое имя?

– Да.

– Ронда, – сказала она, показывая пальцем с красным маникюром на табличку на груди.