Вэл Корбетт - Лучший из врагов. На первой полосе Страница 34

Руководитель нью-йоркской студии нежданно-негаданно прилетел в Лондон и пригласил Чарли с Филипом поужинать с ним в ресторане «Савой». Девочки сразу же предложили посидеть с Мирандой; Филип подозревал, что им просто понравилась идея остаться в квартире одним. Его очень позабавил тот факт, что когда он на прощание поцеловал Луизу, она даже не оторвала взгляда от экрана, где Тревор Ховард вытаскивал соринку из глаза Селии Джонсон. У двери Филип громко сказал Чарли:

— К тому времени, как они заметят наше отсутствие, мы уже вернемся.

Фильм закончился, когда Миранда по обыкновению всех малышей проснулась в самый неподходящий момент и недвусмысленно дала понять, что ей незамедлительно нужны ее папа и мама. Несмотря на все попытки успокоить ее, она ни в какую не хотела останавливаться и плакала все громче и громче. Луиза решила, что малышка, должно быть, заболела, и сильно расстроилась. Эми, не в силах справиться с ними двумя, начала паниковать. Она попыталась связаться с Чарли по радиотелефону, но почему-то номер не отвечал и в отчаянии она позвонила своей матери.

Ванесса только что вернулась с вечеринки у Казалетов. Все, что она могла расслышать по телефону, были громкие вопли ребенка, а когда, несколько минут спустя, Филип и Чарли переступили порог квартиры, она попросила Эми передать трубку своему бывшему мужу.

— Как ты мог так поступить? — Филип расслышал беспокойство в ее голосе. — Оставить детей одних. Да еще в Рождество! Ты столько раз требовал отпустить их к тебе, но на самом деле они тебе безразличны, а ты просто играешь на публику!

Филип стиснул зубы, стараясь сдержать свой гнев.

— Ванесса, почему ты постоянно во всем видишь только дурное? Девочки с удовольствием остались в доме одни.

— Неправда. Эми была напугана. Она не знает, как обращаться с маленькими детьми, а Миранда капризничала. Одному Богу известно, что могло бы случиться, если бы вы не вернулись.

Филип как мог успокоил ее. Когда она попросила позвать Эми к телефону, он передал ей трубку и присоединился на кухне к Чарли, которая находилась там с Мирандой, с удовольствием жевавшей мандарин.

Телефонный звонок возмутил Чарли и вызвал ссору между ней и Филипом. Ее особенно расстроило то, что, пытаясь успокоить Ванессу, он еще и оправдывался перед ней. Она старалась не повышать голос, но не скрывала, что сердится.

— В том, что касается девочек, ты никогда не поддерживаешь меня, всегда становишься на их сторону. Когда же мы с Мирандой будем для тебя на первом месте? Когда наступит наша очередь? Я устала; мне надоело постоянно всем угождать.

Ее голос дрогнул, и Филип обнял ее за плечи. В те редкие случаи, когда она выходила из себя, она обычно успокаивалась уже через несколько минут, но на этот раз ее обида зашла слишком далеко.

Филип потер лоб рукой и ощутил неожиданный прилив возмущения от несправедливости такого утверждения. Он устал постоянно чувствовать свою вину — вину за разрушенный первый брак, за оставленных старших дочерей и за то, что не проводит с Мирандой столько времени, сколько ему бы хотелось.

И еще была Чарли. Очень часто им не хватало времени, чтобы не спеша заняться любовью — так, как это им обоим нравилось. Иногда Филип задумывался, неужели брак — это действительно что-то преходящее. Неужели с годами чувства всегда угасают? Прежде, бывало, они растирали друг друга ароматическими маслами и вдвоем при свечах принимали ванну. Но сейчас Филип даже не мог вспомнить, когда они занимались этим в последний раз.

— Чарли, ты для меня всегда стоишь на первом месте. Мне постоянно приходится переживать из-за того, как мои отношения с первой семьей сказываются на тебе и Миранде. Вместо того, чтобы нападать на меня, ты бы лучше побеспокоилась, какой эффект ты сама производишь на девочек.

Чарли отвернулась с таким выражением лица, которое означало, что ее лучше оставить в покое.

Филип вздохнул и пошел проведать, что делают его дочери. Когда он открыл дверь в гостиную, там было тихо. Эми сидела на диване, обняв за плечи тихо плачущую Луизу.

— Что случилось, дорогая? — спросил он Эми, взяв Луизу за руку.

— Она хочет вернуться домой. Прямо сейчас.

— Что? Но почему?

— Она не хочет оставаться здесь еще на одну ночь.

— Луиза, дорогая, это правда? Что случилось?

— Ничего. Я скучаю по маме. Я хочу домой.

Филип повернулся к Эми.

— Объясни мне, в чем причина?

Она сердито посмотрела на него.

— Ты прекрасно знаешь, в чем. В вас двоих. Мы не нужны вам здесь. Тебе не терпелось поскорее уйти, чтобы встретиться с людьми, которых ты даже как следует не знаешь. И только потому, что так захотела Чарли!

— Подожди-ка, дорогая. Если мне не изменяет память, вы в один голос заявили, что не возражаете, чтобы мы ушли, потому что вам очень хотелось посмотреть фильм одним.

— Только чтобы дать вам возможность уйти из дома! И вообще, что нам еще здесь делать?

— Нам скучно, — сквозь слезы сказала Луиза.

— Скучно?

— Здесь нет наших друзей. И нельзя покататься на пони. А у меня дома есть горный велосипед, на котором я еще не покаталась.

Филипа постарался не подать виду, как его задели черствые слова дочери, но ему это не удалось, и Луиза, порывисто вскочив, выбежала из комнаты.

— Я думал, вам обоим нравится здесь, Эми, — беспомощно произнес он.

— Не очень, — честно призналась Эми. — Почему ты все время обращаешься со мной как с ребенком?

— Дорогая, я не хотел тебя обидеть, — ответил отец.

— Если бы ты хоть раз потрудился приехать ко мне в Кембридж, ты бы узнал, что я прекрасно могу жить самостоятельно.

Филип вспомнил, что каждый раз, когда он собирался поехать к Эми, возникали какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Однажды, правда, ему все-таки удалось вырваться к дочери в Кембридж — тогда он совместил эту поездку с выполнением служебного поручения в том районе. Но в тот раз у них с Эми хватило времени лишь на то, чтобы вместе выпить по чашечке кофе.

— Ты абсолютно права, — согласился он. — Ты уже взрослая девушка, и мне надо привыкать к этому.

— Почему бы тебе не начать с акций?

Филип растерялся. Такая мысль даже не приходила ему в голову.

— Но, дорогая, ты не можешь пока распоряжаться своими акциями — твой прадед оговорил это в своем завещании. Акции будут твои, как только тебе исполнится двадцать пять лет.

— Ну, прадедушка умер, когда я была совсем маленькая. Он меня совсем не знал.

— Неужели ты считаешь, что я плохо забочусь о твоих интересах?

— Но теперь заботиться об этом будешь не ты, верно? Я не хочу, чтобы Чарли распоряжалась моими акциями. Я предпочитаю, чтобы это делала мама или ты.