Без времени - Ёлшин Олег Игоревич Страница 35

Так коротко он еще никогда не общался с женщиной. Хотя какая разница — одна блондинка или другая… И все-таки та предыдущая была лучше. Намного лучше.

«Дура! — подумал он. — Она просто дура!»

И снова не мог понять, чего ей не хватало? Какая-то полоса. Какое-то время вопросов без ответа.

12

В офисе его помощник подробно расспрашивал.

— Завтра тендер. Вы не хотите задержаться еще хотя бы на один день?

— У нас нет проблем. У тебя есть право подписи. Приедешь, распишешься и все, — ответил он.

— А конкуренты?

— У меня нет конкурентов! Утром я улетаю. На девять, нет, на восемь утра закажешь самолет… Что ты на меня смотришь! Повторяю, я улетаю!

— Конечно, шеф. Я все сделаю.

И снова взлет. И снова эта серая туча осталась где-то внизу, а сверху — только небо и солнце. Теплое, ласковое солнце.

— Франсуа, дайте мне ноутбук.

— Месье решил поселиться в воздухе или там у нас, в горах? Мы вам снова очень рады!

— Франсуа, дайте мне ноутбук! — перебил он его. Он не хотел вести праздных бесед со стюардом. Сейчас его интересовало совсем другое.

Почему? Зачем он снова летит туда? Нужно отвечать на вопросы, пока у тебя нет на них ответа. В Интернете нашел древний род этих Винсентов. Какая-то ветвь, которая еще в средние века начиналась от испанских королевских персон. Потом обжились здесь — в Гаскони. Ну и что? Но были еще факты, о которых он подумал. Почему-то на этой высоте лучше думается о всякой ерунде. И теперь он вспоминал…

Его любимой забавой в детстве была игра с консервной банкой. Дети бросали свои палки, как в городках, в жестянку, стоящую поодаль. Кто собьет, становится на ее защиту, и потом, если коснется противника, тот убит. И так можно убить всех, если умеешь фехтовать. То есть обыкновенное фехтование. Обыкновенное? А почему он был лучшим в этой игре? Он что, учился фехтованию? А его руки откуда-то знали все эти выпады и движения.

А эти лошади? Он всегда смотрел на них и думал, что с первого раза сядет верхом и сразу поедет. И однажды сел. Ему хотели объяснить, как трогать с места, как останавливать. Хотели провести первый раз за узду. Но было поздно — он сел и сразу поехал. И оторвался от всех. А потом так же легко, промчавшись круг, остановив лошадь, соскочил с нее, как будто делал это каждый день. А тяга к этому региону? А то, что он увидел и что потрясло его? Как это все понимать?

«И это факты? — спрашивал он себя. — Это полный бред! А то, что он уже целую неделю не мог думать ни о чем другом — это тоже бред? А то, что в день, когда такое важное дело решалось там, в Москве, дело, на которое он работал последние полгода, а теперь улетал, это что?»

И только вспоминал тот замок, герб на башенке и особенно тот маленький старинный дом напротив. Кто там жил? Пока он не прояснит все, не успокоится.

И теперь он летел туда, чтобы ответить на все эти вопросы.

13

На этот раз он остановился в лучшем отеле Ла Веллы — столицы княжества Андорра. Не стал добираться до нее сам — заказал трансфер. Машину завтра возьмет в аренду прямо здесь, на горе. Конечно, можно было прилететь прямиком в Тулузу, но почему-то решил пока держаться подальше от тех мест. И насколько его тянуло туда — настолько же он волновался и опасался чего-то. Сначала подумал, что прямо сегодня и отправится. Но снега навалило столько, что добрался до отеля лишь к вечеру. Водитель поднял его чемодан в номер, а он сам пошел гулять по городу, вытянутому по дну длинного горного ущелья.

Вокруг сновали люди с лыжами на плечах, ехали машины, забитые снаряжением. Лыжный сезон начался.

Сейчас никаких лыж — завтра он съездит туда, все выяснит, поставит для себя точку и закончит этот бред, а потом будут лыжи. Может, даже перелетит в Альпы. «Трус! — подумал он. — Чего ты боишься? Зачем куда-то бежать? Получай удовольствие от жизни. Ты на курорте». Но он почему-то волновался, предвидя эту поездку, сам не понимая почему.

«Завтра съезжу, а потом лыжи в руки, себя в охапку — и на гору».

Наутро у ворот отеля его ждал автомобиль. Водителя теперь он не взял, подумав, что это дело он должен закончить один на один. И вот уже спускается с заснеженных гор по жуткому серпантину в долину.

Насколько в Испании была короткая и легкая дорога в эти горы — тоннель за тоннелем — настолько же тяжело было спускаться с этих гор здесь, на территории Франции. Поворот за поворотом, где-то знак предупреждал о нем, а где-то приходилось только догадываться.

«Дикие места», — подумал он. Но вон уже развернулось перед ним полотно этой бесконечной зеленой долины, и он, словно ребенок, уже не мог не замечать красоты этих мест. И то ощущение, которое схватило его за горло и, преследуя, не отпускало всю ту прошлую неделю, и гнало сюда, наконец оставило его в покое. Оно осталось там, позади, за горами, в аэропорту, в Москве, в его офисе. А здесь он снова дышал глубоко свободной грудью и уже не помнил ни о чем. Просто спускался куда-то вниз, в бесконечность долины, зияющей вдалеке неизвестностью и пахнущей удивительным ароматом французской провинции…

С удивлением заметил, что совсем не пользовался картой. Этот навигатор засел где-то в его голове и направлял машину на северо-восток, где уже не оставалось и намека на те сугробы в горах — только зеленые холмы и жаркое солнце над головой.

14

Машину он бросил прямо посреди булыжной мостовой. Посмотрел на старый разрушенный замок, о котором, наверное, знал все. Герб с литерами FV был на месте, и, глядя на него, он почувствовал какую-то уверенность. «Почти как в своем офисе, — подумал он, — где был как у себя дома». Но сейчас его притягивало туда, за эту ограду напротив, где он должен был что-то разыскать… увидеть… понять… и остановить это наваждение…

Сегодня там не было никаких признаков жизни, и он пошел вдоль старого забора, ища хоть какую-нибудь лазейку. Наконец, не выдержав, перелез через эту каменную ограду, пролеты которой оплетали старые чугунные лепестки узоров и представляли собой несложную для него преграду. Огляделся, спрыгнув с него на траву. Он искал то, чего не знал сам. Стоял, смотрел на этот дом и, наконец, направился прямиком к нему.

И вдруг навстречу из ниоткуда — из-за дома или из лучей этого яркого солнца — возникло очертание всадника, которое летело прямо на него, быстро увеличиваясь в размерах. И снова топот конских копыт!..

Лошадь остановилась всего в каких-то сантиметрах от него, а наездник, вернее, наездница, едва удерживала свое упрямое животное. Он не видел этого лица. Ее голова загораживала ему солнце, и эти черные распущенные волосы обрамляли ее, переливаясь в ярких лучах.

— Что Вы здесь делаете? Это частная территория! — ее голос был немного низким, настойчивым и не терпел возражений, требуя немедленного ответа. Он немного растерялся, но потом сделал шаг в сторону, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.

Это была очень молодая девушка, загорелая кожа придавала мужественность юной фигурке, а гасконский акцент делал ее голос еще более решительным. Он невольно залюбовался. Ее черные длинные волосы развевались на ветру, и он не мог оторвать от них своего взгляда. Нет, она не была красива. И вообще, красивее русских женщин он не встречал. Но каждую француженку всегда выделяет какая-то мелочь, которая делает ее неповторимой. И эти две тоненькие косички по краям, которые она заплетала, наверное, чтобы волосы не закрывали ее лоб и глаза, делали ее совсем ребенком, милым и обаятельным. И поэтому, не будучи красивой, она была красива очень! Ему даже показалось на мгновение, что эта девушка кого-то ему напоминает…

— Месье, я повторяю свой вопрос. Как Вы здесь оказались?

— Простите. Я очень неловко махнул рукой, и мои часы отлетели сюда на Ваш газон, — нашелся он.