В чужом отражении (СИ) - Лошкарева Виктория Витальевна Страница 35

— Бабуля у нас крепкий орешек, — кивнула я, поддерживая мамулю. — Настоящий борец. Она так просто не сдаться.

— Дал бы Бог, — вздохнула мама. — Яна, я так испугалась. Она ведь только-только снова почувствовала вкус к жизни. Я никогда не думала, но… видимо, человеку надо жить на земле, рядом с землей, не быть от неё оторванным. А что делали мы — вывозили маму от силы пару раз в неделю погулять до ближайшей лавочки?

— Ты тоже об этом подумала, да? — спросила я, прикусив губу. Мама кивнула.

— Яна, я ведь с мамой круглые сутки. Думаешь, я не заметила, как она изменилась после переезда. Да дня не прошло, а у неё энергия какая-то появилась, желание жить.

Мама всхлипнула.

—Надеюсь, это поможет ей выкарабкаться.

Размешивая в чашке остатки кофе, я осторожно покосилась на маму.

— Мам, Соболев не хотел пока вам об этом говорить, но… этот дом он купил для вас с бабушкой.

— Что? – мама изумленно замерла на месте. — Яна?

—Мам.

Нет, ну что я должна была сказать? Что он первым увидел то, что не увидели мы с мамой? Что пожалел моих родных, в особенности, мою бабулю?

—Дочка, это же настоящий особняк. Такие дома стоят целое состояние.

— НУ, мам, ты же не думала, что Соболев купит вам вагончик на шести сотках, — покачала я головой. — Не забывай про его статус.

Я знала, что говорю неправду. И даже более того, не очень честные вещи по отношению к Соболеву. Когда он покупал дом, он не думал о своём статусе. Он вообще никогда о нем не думал. И когда строил новую больницу и когда спонсировал старое ПТУ, которое сейчас превратилось в престижный колледж, известный своими специалистами по всей России — Соболев делал это только потому, что мог и хотел это делать. Без громоздких речей, пафосных статей в газетах и прочей шелухи.

Нет, иногда огласки избежать не удавалось — и когда это было необходимо, Соболев спокойно играл роль щедрого мецената, но я знала, стольким он помогал просто так — не ради своего статуса, а просто потому, что мог.

Но маме мне пришлось сказать совсем другое, иначе (я хорошо знала свою мамочку), она бы начала себя поедом есть, мучиться от чувства неловкости и, возможно даже, попытаться съехать, дабы не вводить Диму в такие ужасные расходы.

—Но, Яна… — мама все ещё не могла поверить. — Ты же видела, столько там земли. А местоположение! Там ведь жутко дорогая земля.

— Это отличное долгосрочное вложение, — кивнула я. — Мам, Соболев играет на опережение, понимаешь? Ему было выгодно купить здесь землю и дом — но так, чтобы это не было ни арендой, ни бизнесом. Понимаешь?

Мама, конечно, не понимала (потому что я несла полную чушь), но на всякий случай кивнула головой, делая вид, что мои аргументы её устроили.

— Мы не хотели вам говорить раньше времени, — на сей раз честно призналась я. — Потому что боялись, что так просто дом вы не примете.

— Но как же… Ян, а квартира?

—А что квартира? – сделала я вид, что не поняла. — Вы же будете иногда приезжать в город. По делам там… ну, или, может, когда дом надоест.

—Как такой дом может надоесть? — недоумевающе покачала головой мама. — Там же как в сказке.

— Дима очень хотел, чтобы дом вам понравился, — легко согласилась я. — Поэтому, мамуля, настраивай бабушку на то, что новый год мы будем отмечать именно там — и ей придется постараться со снежинками.

Мама удивленно покосилась на меня.

—Снежинками. Ян, сейчас июнь.

— Ну, мам, бабушка же каждый год заставляет нас наклеивать на окна снежинки, которые она вырезает из салфеток. Представляешь, сколько ей салфеток понадобится, чтобы обклеить все окна во всем доме?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Мама моргнула… а потом рассмеялась.

— И правда, много, - широко улыбаясь, кивнула мамуля, и я поняла, что вопрос с домом решен.

В общем, моё утро началось совсем не так ужасно, как я думала: бабушка, которая понемногу приходила в себя, приятный почти домашний (что было очень странно, если учесть, что всё происходило в больнице) завтрак с мамой… честно говоря, я думала, что добрые сюрпризы на этом закончились, но Соболев снова меня удивил.

Распрощавшись с бабушкой и мамой, я вышла на стоянку, ожидая «Мерседес» представительского класса с «офисной женой» Соболева «на борту». Однако в машине у больницы меня ожидала не Марина, а пожилая, изумительно элегантная женщина — супруга посла Франции в прошлом.

Леди (точнее «мадам», она же из Франции вернулась, а не из Великобритании) была доброжелательна, тактична и охотно делилась своими знаниями о «высоком стиле» со мной, девицей простого сословия.

Честно признаться, тот стиль, который посоветовала Вероника Васильевна, мне понравился куда больше тех нарядов, которые одобряли стилисты Марины… в брючном шёлковом костюме я чувствовала себя элегантно и раскованно — так, что казалось, будто и сегодняшний прием я смогу выдержать безо всяких проблем.

В этот раз мне очень понравилось моё отражение в зеркале — я не выглядела куклой, раскрашенной по приказу своего владельца. Несмотря на макияж, тщательно уложенные волосы и новую дорогую одежду, это была все так же я — только чуть красивей, чем обычно.

Искреннее поблагодарив Веронику Васильевну за её помощь, я уже было собралась на выход, но жена бывшего посла в последний момент ухватила меня за руку.

— Яна, дорогая, ты не нанятый работник. Позволь своему супругу действовать как полагается мужу, а не как начальнику. – Наклонившись поближе, Вероника Васильевна тихо заметила: — Большие начальники иногда забывают, что жены – не их подчиненные, и хорошо бы им периодически об этом напоминать.

Не знаю, какое волшебство она применила, но её способ сработал: Соболев самолично зашёл за мной в салон.

— Яна, ты выглядишь волшебно, — протянул мой супруг, не отрывая от меня взгляда.

«Что, даже никаких возражений против брючного костюма не будет?» – подумала я, вслух же ничего не сказав.

Я просто не знала, как вести себя с ним теперь, после… всего.

Нет, я была благодарна Соболеву за Веронику Васильевну, благодарна за то, что он устроил нам с мамой чудесный завтрак… Но ни один из его хороших поступков не мог перечеркнуть остального: «наказания» моей сестры, измен…

А он, словно чувствуя это, как назло, вёл себя на удивление покладисто — и вообще, был идеальным спутником, о котором можно только мечтать.

Весь вечер он не отходил от меня ни на шаг, заботился, чтобы мой бокал всегда был полным, и зорко следил за тем, чтобы я не забывала «разбавлять» вино закусками.

Иногда я как будто смотрела на нас со стороны — и видела, как этот высокий, мощный мужчина в черном строгом костюме, прекрасно оттеняющим его волосы, цвета злого пламени, ухаживает за мелкой девицей в шикарном брючном костюме. Обычно дамы на такие вечера заявлялись в платьях, но костюм выгодно выделял меня из толпы однотипных дамочек, коих обычно полно на подобного рода мероприятиях. Меня замечали, со мной заговаривали, явно осознавая, что я не кто-то там, а жена «самого Соболева».

Правда, на приеме случился один неловкий момент. Когда я решила навестить туалетную комнату, один из официантов, не заметив меня, проходящую мимо, случайно толкнул мою тушку на стоявшего рядом мужчину, который, обернувшись, оказался одним из сотрудников мэра... с ужасно избитым лицом.

Заметив меня, мужчина вздрогнул и попятился — тогда я и поняла, кто стоит сейчас передо мной. И ещё, я совершенно точно знала, кто сделал это с помощником мэра. Наверняка, у самого избитого была припасена какая-то правдоподобная версия случившегося: автомобильная авария, несчастный случай или какая-то жуткая аллергия, но я точно знала, кто сделал с ним это.

В задумчивости дойдя до туалета, я открыла настежь окно и долго дышала свежим воздухом, переосмысливая свою жизнь.

Соболев, который грозил рассказать моим родным о делах Аньки, избил помощника мэра за то, что по его вине мои родные узнали о делах Аньки. Получался какой-то оксюморон.