Чеченец. На разрыв - Ульяна Соболева Страница 35

мгновение я почувствовала страх: меня заперли, как и в доме Марата. Но затем я вспомнила слова следователя и попыталась успокоить себя, подумав, что, возможно, это стандартная процедура для их работы, чтобы я могла находиться в безопасности, пока идут проверки. Я села на один из стульев, стараясь собраться с мыслями. Сейчас я была в полицейском участке, где мне, по крайней мере, не угрожала немедленная опасность. Я должна была довериться процессу и надеяться, что всё разрешится в мою пользу. Мои мысли кружились вокруг предстоящего: что будет, если флешка действительно содержит информацию, способную свидетельствовать против Марата? Какие последствия меня ждут после всего, что произошло? Ответы на эти вопросы оставались где-то в недоступном будущем, и всё, что мне оставалось, – это ждать.

Сидя в этой мрачной комнате без окон, я начала ощущать, как минуты растягиваются в часы. Никто ко мне так и не пришел, и мое беспокойство постепенно переросло в отчаяние. Я пыталась понять, почему никто не занимается моим делом должным образом. Ведь я жертва, разве не так? Мне было непонятно, почему меня не отправили на медицинскую экспертизу, которая могла бы подтвердить мои слова о насилии. Где психолог, который должен был бы помочь мне справиться с пережитым стрессом и травмой? Почему никто не пытается поговорить со мной, не пытается понять и помочь? С каждой минутой, проведенной в этой заточении, я все больше начинала сомневаться в том, что нахожусь в безопасности. Меня охватила тревога: а что, если меня считают соучастником преступлений Марата? Эта мысль мрачно кружила в моей голове, вызывая новую волну страха и беспокойства. Почему меня заперли, как будто я в чем-то виновата? Ведь я только пыталась спастись, принести доказательства против человека, который угрожал моей жизни и свободе. Но сейчас, сидя в этой комнате скорее похожей на камеру, я начинала сомневаться, было ли мое решение верным. С каждым часом мое отчаяние только усиливалось. Я чувствовала себя оставленной и забытой, словно мое существование и мои переживания никому не были нужны. Эта беспомощность и одиночество постепенно подрывали мою веру в справедливость и в то, что когда-нибудь я снова обрету свободу. Что они там так долго проверяют? Почему никто не приходит поговорить со мной.

Я смотрела в пустоту перед собой, но мое воспаленное стрессом и бессонными ночами сознание погружался в безумный мир сновидений. Сама не поняла, как склонила голову на руки и мои глаза закрылись. В этом странном сне передо мной возник образ Марата – он стоял передо мной голый, пьяный, лишенный своего обычного контроля и властности. Я видела его, как будто сквозь дымку, стоящего передо мной, весь израненный, покрытый ранами. Марат держал флешку в руках, словно пытаясь что-то с ней сделать. И в следующий момент – она разлетелась в осколки, поранив его пальцы. Кровь хлынула по его рукам. Меня трясло от ужаса. И я понимала, что я тоже голая и стою на холодном железе. Но сон не заканчивался. Вокруг Марата начали появляться огромные псы, угрожающе рычащие и выгибающие спины. Они метались, пытаясь вцепиться в него, а он… он просто смеялся, сверкая глазами и стоя напротив меня. Этот образ был настолько реалистичным, что я могла почувствовать зловонный запах из пасти и от мокрой шерсти псов, могла различить каждый клык, мерзкую черную шерсть на их оскаленных мордах. Мне было безумно страшно потому что один из псов обернулся ко мне и раскрыв пасть кинулся на меня. Когда я внезапно проснулась, сердце мое бешено колотилось, а дыхание было неровным. Я судорожно оглянулась вокруг, пытаясь освоиться с реальностью, и только тогда осознала, что нахожусь в камере полицейского участка. Все еще ошарашенная от сна, я я подняла голову и несколько раз моргнула, пытаясь проснуться и избавиться от ужасного сна.

Голоса и звуки ударов из коридора заставили меня напрячься. Мое воображение рисовало картины стычек между заключенными или нападений на охрану. Я старалась убедить себя, что это не имеет ко мне никакого отношения, что здесь, в полицейском участке, я в безопасности. Мало ли что там происходит в соседних камерах. Может быть там допросы или…какая мне разница что там. Когда дверь внезапно распахнулась, я встрепенулась. В комнату вошли два полицейских. Один из них, человек с жесткими чертами лица, коротко бросил:

- Следуйте за нами. - Куда? – спросила я, пытаясь скрыть тревогу в голосе. Никакого ответа не последовало. Они ожидали, что я подчинюсь без лишних вопросов. С чувством растущего беспокойства я встала и последовала за ними. Мы прошли по нескольким коридорам, каждый из которых казался мне всё более зловещим. В голове мелькали мысли о том, куда и зачем меня ведут, но я понятия не имела. Может быть к психологу или повезут на экспертизу. Когда мы вышли на улицу, я увидела черную иномарку с тонированными стеклами. В голове мелькнуло, что я думала об этом но не позволяла подобным страхам овладеть мной, гнала прочь. Но…но это не скорая, не полицейская машина. Меня куда-то вывели…к кому-то. Один из полицейских, держа меня за локоть, направил к машине, а другой открыл дверь. Прежде чем я успела сориентироваться и даже закричать, меня насильно затолкали внутрь и захлопнули дверь. Я попыталась крикнуть, но звук затих в закрытом пространстве автомобиля, мне на голову надели мешок.

- Молчи сука или без зубов останешься! – голос был незнакомым. Машина тронулась с места, и я ощутила, как мир вокруг меня стал плыть и растворяться. От ужаса все тело онемело.

Это не Марат…тогда кто? По коже табуном побежали мурашки. Кусая губы до крови я молча смотрела в темноту и понимала, что на самом деле кошмар только начался.

Глава 25

Я висел, обездвиженный и бессильный, связанный веревками, которые впивались в мою плоть. Каждый мой мускул отзывался болью. Я скрипел зубами, чтобы не застонать и не доставить Шаху такого удовольствия. Хрена с два он заставит меня орать. Но я был слишком самоуверен. Шах мог заставить орать кого угодно. Но не своими руками, а руками своих шакалов, которые лупили меня железными палками по ребрам, по почкам и печени. По лицу, ломая нос и сворачивая челюсть. Глаза заплыли так, что я паршиво видел этих ублюдков и пока что плохо понимал, какого хера главный решил расправиться со мной.

Чувство собственной беспомощности заставляло меня кипеть от ярости и отчаяния. Суки, отвяжите меня и я вас всех