Хрупкое сердце - Янина Логвин Страница 35

Я с трудом отрываюсь от нее, даже понимая, что она не отвечает.

У Алисы закрыты глаза, и она тяжело дышит, продолжая упираться рукой в мое плечо. Ощущая мое дыхание на своей щеке, не просит, а бессильно требует:

– Прекрати… – И добавляет с выдохом: – Я тебя ненавижу! Ты… не должен был… Слышишь?

Не должен, и я точно переступил черту, но только потому, что иначе не мог. Первые чувства не забываются, а я и не пытался их забыть. Кто-то жестоко надо мной подшутил, вернув Алису в мою жизнь так внезапно, что у меня сорвало крышу. Но я солгу, если скажу, что этому не рад.

Я разжимаю пальцы, и она тут же выдергивает запястье, падая в кресло. Подняв ресницы, смотрит в окно перед собой, словно боится посмотреть на меня… или поверить, что наша встреча – правда.

Мы сидим какое-то время в тишине, начинает идти дождь, и звук капель – единственный звук, который говорит между нами.

Я отлично расслышал адрес, и наконец завожу двигатель «Теслы» и вбиваю в навигатор нужный проулок. Едва не чертыхаюсь вслух, увидев, что высветившаяся точка на карте находится в пяти минутах от моего собственного дома.

Значит, у нас есть полчаса дороги, а у моих пальцев – руль. И мне следует держать его крепче, иначе я снова доберусь до Алисы. Говорить я сейчас не могу, горло сжало от сильных эмоций, остается только действовать.

Включив дворники, я вывожу седан с парковки и поворачиваю на проспект. Веду автомобиль по знакомой дороге, а мысли возвращают меня к Снежной и нашей юности. К нашей единственной ночи и к той последней встрече, после которой я ее потерял.

Где она жила всё это время? С кем жила? Неужели была рядом?

Черт, не хочу об этом думать. Не могу! Но мысли не остановить простым желанием, и пальцы добела сжимают руль, а тело продолжает ее чувствовать.

Я останавливаю машину возле нужного дома, но не могу снять блокировку с дверных замков – я не хочу ее отпускать. Мы снова сидим долгую минуту, глядя, как по лобовому стеклу стекают струйки дождя, пока Алиса не отстегивает ремень безопасности и не произносит безжизненным голосом:

– Открой дверь. Мне нужно идти.

– Руслан.

– Я помню твое имя.

Щелкает блокировка, и двигатель замолкает. Мне кажется, что Снежная несколько секунд сомневается, прежде чем открывает дверь и выходит под дождь. Взяв сумочку, запахивает на груди плащ и, ничего не сказав, уходит по дорожке к дому, а я – заставляю себя очнуться.

Мне вдруг становится страшно, что она сейчас уйдет вот так. Снова исчезнет в ночи, как исчезла когда-то, и всё, что останется через минуту – это сомневаться, а была ли Алиса вообще?

Я выхожу из машины, с силой хлопаю дверью и срываюсь с места.

– Алиса, стой! – Бегу за ней, ловлю рукой под грудью и прижимаю спиной к себе. – Я не могу тебя отпустить! – бросаю в затылок, но она снимает с себя мои руки и вырывается.

– Сможешь! Однажды уже отпустил!

Стянув на себе незастегнутый плащ, торопится уйти, почти бежит…

– Алиса!

Но вдруг спотыкается и замедляет шаг, увидев впереди шагнувшего к ней из тени подъезда мужчину.

Он ждет, пока она медленно подойдет, и что-то ей говорит. Кинув взгляд в мою сторону, бросает под ноги букет цветов, который держал в руке, разворачивается и уходит. А Алиса…

Нет, она не окликает его и не спешит остановить. Мне кажется, что у нее заплетаются ноги, когда она сходит с места и входит в подъезд, так и не подобрав с асфальта цветы.

Я на мгновение застыл, увидев ту часть жизни Снежной, которую видеть не должен, и теперь просыпаюсь. Тяжелая дверь в подъезд медленно закрывается, осталось совсем немного до того, как она насовсем скроет от меня Алису… и я бегу за ней следом, в последний момент не дав двери захлопнуться.

Вбегаю в подъезд, но лифт уже идет вверх, а сердце стучит набатом. Мчусь по ступенькам вдогонку и наконец слышу, как лифт останавливается.

А вместе с ним и я – застыв внизу лестничного пролета. Впиваюсь пальцами в перила, не в силах уйти или ответить себе, что собираюсь делать.

На площадке открывается дверь, и слышится голос Снежной:

– Я вернулась, Вера Андреевна. Извините, вышло приехать позже, чем планировала, но я заплачу вам. Больше не соглашусь работать в позднее время.

– Что ты, Алиса! Мы не скучали. Успели и порисовать, и подурачиться. Я хотела сама уложить Анечку спать, но у твоей девочки энергии на двоих мальчишек хватит. Ни за что не захотела укладываться без мамы! Ты не представляешь, на что она меня подговорила. Мы стояли на одной ноге и с подушками на голове, как акробатки! Хоть бы завтра поясницу разогнуть после такой зарядки.

– Спасибо, вы очень меня выручили.

– Обращайся, если что. Все-таки соседи, а мои внуки студенты уже, с ними не посидишь. Одни девчонки и тик-токи на уме. Ну, спокойной ночи!

– Да, спокойной, Вера Андреевна…

Я поднялся на площадку и вижу, как из квартиры выходит женщина лет семидесяти в домашней одежде. Заметив меня, она с усмешкой отмахивается, направляясь к квартире напротив:

– Если у вас свидание, голубки, могли бы и не прятаться! Как будто я сама молодой не была. Не мое это дело. Ох, не мое!

Она уходит, оставив дверь в квартиру, куда вошла Алиса, приоткрытой, и я берусь за ручку прежде, чем успеваю себя остановить. Переступаю порог чужой прихожей – небольшой, как и вся квартира – зная, что у меня нет выбора.

Алиса не разделась. Она включила свет в кухне, опустилась на стул и привалилась затылком к стене. Возле нее стоит ребенок – это девочка. На ней колготки и футболка… или короткое платьице… я не разбираюсь в таких вещах. Темные волосы завязаны в длинные хвостики, один из которых сполз к плечу. И она крепко держит своими ручками руки Снежной.

– Мам… мам! Я показывала Вере Андреевне цирк! Я так здорово кувыркаюсь, как Звезда Мести из представления, на которое мы ходили. И я совсем не хочу спать! Ничуточки! Мам, тебе плохо?

– Да, Анюта.

– Сейчас!

Малышка бежит к холодильнику и открывает его. Берет с полки какое-то лекарство, наливает в стакан воды из графина и подает Алисе.

– Вот, мамочка, возьми!

И только