Юлия Добровольская - Люби себя, как я тебя (сборник) Страница 36

Она смотрела на своего нового знакомого не иначе, как через призму пережитого обоими, не отдавая себе отчета в этом, и он долго оставался для нее человеком из другого мира — мира, к которому она не имела никакого отношения. Наверное, поэтому она не пыталась заглянуть дальше границ, обозначенных темами их разговоров, и представить себе его жизнь за пределами их общения.

Только оказавшись в Паланге, вне обычной для каждого среды, словно на нейтральной территории, на острове, проводя бок о бок большую часть суток — на пляже или за обыденными делами в кухне, во дворе, — они сближались и узнавали друг друга, и чем больше узнавали, тем больше сближались.

Гарри перестал быть для Леры просто ученым, спускавшимся изредка со своих эмпиреев, дабы приобщиться к земной жизни. Здесь он был обычным человеком: сыном, соседом, одноклассником. И Лериным другом. Пока только другом: добрым и заботливым.

Но и его растущий интерес к себе Лера тоже ощущала. Да, похоже, в нем просыпается мужчина и начинает видеть в Лере женщину…

Или наоборот — просыпающаяся в ней женщина обращает на себя внимание Гарри. И ждет: а вдруг завтра?..

Что — вдруг: признается в любви или добьется близости? Чего ты ждешь больше?

Чтобы сначала одно, а потом — другое.

А если наоборот? Или только второе?..

Не знаю…

Ты что — согласна на близость без уверенности в его любви?

Не знаю… Думаю, да.

Но ты рискуешь: ты неопытная женщина, а он опытный мужчина. Если у него это не любовь, все может закончиться сразу. У тебя не станет даже друга.

Глупости! Моя любовь сделает все, чего я не умею.

Оптимистично, но наивно. И потом: это же аморально — близость вне брака.

Любовь не может быть аморальной. А я люблю.

Ты уверена?

Как никогда и ни в чем!

В ее «столбике» по всем четырнадцати позициям стояли плюсики. А в формуле из трех слагаемых только одно — последнее — было обозначено буквой икс.

Она лежала и смотрела в темноту, перебирая в памяти вечер, слова Гарри, его жесты. Его часто неожиданные жесты.

Прощаясь после ресторана на пороге ее комнаты, он взял Лерину руку в обе свои, поднес к лицу, приоткрыл одну ладонь и приник губами к тыльной стороне ее пальцев. Лера ощутила упругость его губ и тепло дыхания. Потом он прижал ее ладонь на несколько мгновений сперва к щеке, потом к губам и отпустил. Пожелал ей спокойной ночи и ушел вниз, к себе.

Почему, подумала она: стесняется родителей? Хранит ее целомудрие? Или?..

Не важно… Любовь «не ищет своего»… И Лера решила больше не думать на эту тему, а «долготерпеть» и «всего надеяться».

Как-то Гарри попросил Леру почитать вслух.

Когда она дошла до слов: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся несовершенен в любви», Гарри остановил ее словами «Стоп! стоп! еще раз, пожалуйста». Она перечитала. Потом перечитал он и сказал:

— Это же гениально! Это же и диагноз и рецепт одновременно! Где были мои глаза, когда я читал эти слова двадцать лет назад?

— Глаза-то были на месте. А вот душа…

— Вы правы! Вы правы, Лера… Эту Книгу нужно читать душой. — Гарри улыбнулся. — Вы вдыхаете в меня душу…

— Не преувеличивайте. У вас есть душа — большая и добрая. Просто она… отстранена от дел. Она у вас в отставке.

— Это интересно… Пожалуйста, продолжайте.

— О чем, Гарри?..

— О моей душе. Вы уверены, что она у меня есть. Значит, я спровадил свою душу на пенсию?..

— Да. Вы потеряли любимую бабушку и решили, что в жизни больше не будет никого и ничего, что потребовало бы наличия этой хрупкой ранимой субстанции. Пример родителей, которые, как вам казалось, вовсе обходились без таковой, помог вам замуровать ее в консервную банку и спрятать поглубже… Потом, когда вы встретили свою любовь… нет, вы правы, не любовь — страсть, думаю… почти уверена — вы делали попытки освободить душу… впустить ее в вашу жизнь. Но интуиция… нет, скорее — логика подсказывала, что это совершенно ни к чему… Но если бы вы все-таки решились это сделать, возможно, ваша одушевленная страсть смогла бы обернуться любовью… И возможно, все сложилось бы иначе. — Она помолчала. — Вероятно, это идеалистическая точка зрения, но я уверена, что человек с душой, даже с израненной душой, гораздо сильнее бездушного… — Лера спохватилась: не слишком ли она безжалостно анатомирует внутренний мир этого зрелого и вполне благополучного человека?

Она посмотрела на Гарри. Он лежал на спине. Сцепленные пальцы прикрывали лоб и глаза. Ей неодолимо захотелось обнять и приласкать его — не как мужчину, а как ребенка. Беззащитного, запутавшегося, отверженного… и такого одинокого.

Но вместо этого она попыталась отвлечься на стаю чаек, галдящих вдали над рыбацкой лодкой, и сглатывала ком, подступавший к горлу.

Вот она и ответила на свои вопросы: почему, почему?.. «Боится — вот почему. И я боюсь. Но я-то почему я боюсь? У него печальный опыт — понятно… А я?.. Что пугает меня?.. Отсутствие опыта?..»

— Почему вы замолчали? — спросил Гарри.

— По-моему, я и так слишком много наговорила… Простите меня.

— Вы так образно нарисовали картину моей жизни. — Он помолчал. — Я никогда не оглядывался назад… Впервые я сделал это с вами, тогда… после…

Лера хотела остановить его, но не могла открыть рта, боясь расплакаться. Да что это с ней?..

— Но и тогда я ничего не понял… А вы поняли. Вы все так хорошо поняли. — Гарри сел и, как и Лера, подставил лицо едва ощутимому бризу. — Да, я жил без души. Я копался в исторических эпохах и дебрях языкознания, изредка выныривал на поверхность, пользовался тем, что было под рукой… пока оно не стало меня обременять… А потом взял да обрубил концы. Я думал, это — проявление силы… — Он повернулся к Лере. — Вы понимаете, что вы наделали?

Она испуганно посмотрела на Гарри.

Он улыбнулся:

— Вы же открыли мне глаза. На самого себя.

Лера опустила взгляд. Она все еще была на грани слез, не находя этому причины.

Гарри почувствовал неладное.

— Лера, что с вами? Я вас обидел? Что случилось?..

Она замотала головой. Лучше бы он не спрашивал ни о чем… Теперь она точно разревется…

На этот раз она не позволила себя утешать и, возможно, поэтому скорее успокоилась.

— Простите…

Гарри молча прижал ее ладонь к своей щеке.

Свой сорок седьмой день рождения Лера запомнит навсегда. И не только потому, что не получала давно таких милых сердцу подарков, не только потому, что Гарри сделал из него настоящий праздник.