Замуж — никогда - Винк Таня Страница 36

В эту минуту девочка чувствовала себя счастливой, как всегда перед Новым годом, потому что, как и все, мечтала о волшебстве не только на арене — она мечтала о простом волшебстве, доступном миллионам таких же девочек, как она. Оно называется «счастливая семья».

Представление Аня и Женька смотрели вдвоем. Дедушка почему-то не пришел. Они ждали его у входа в цирк, пока Женька не замерз. Ждали в фойе, пока не прозвенел второй звонок. Аня все время переживала: что-то случилось. Конечно, случилось, дедушка Рома не мог не прийти без уважительной причины. Он не такой. Если бы не горящие, восторженные глазенки брата, Аня без промедления помчалась бы к деду, но Женька так хотел увидеть новогоднее представление. Место дедушки норовил занять бойкий мальчишка, но Аня прогнала его и поставила на сиденье сумочку. «Дедушка обязательно придет», — успокаивала она себя, глядя на иллюзиониста, готовящегося распилить девушку в длинном ящике. Деда впустят — билет она отдала кассирше, и та в уголке написала: «Щербак». Аня почти не смотрела на арену, на дергающиеся, торчащие из ящика ноги-руки девушки, а то и дело поглядывала то на один вход, то на другой. Но дедушка все не появлялся…

Глава 8

Они не заметили, как на город обрушился теплый дождь, — вот уже целую вечность, целых два месяца они ничего и никого, кроме друг друга, не видели, не замечали. Что вместила в себя эта вечность? Бессонные ночи, наполненные ароматом цветущих лип, шуршанием ветра, играющего листвой, шорохом шин пробегающих мимо троллейбусов, гулкими шагами запоздалых прохожих. Укутавшись в одну простыню, они встречали восход на балконе, держа чашечки ароматного кофе в руках, слегка дрожащих от долгих ласк. Влюбленные молчали, а если и говорили, то это было похоже на журчанье ручейка — он начинал фразу, она заканчивала… В какой-то момент ручеек замирал, и с ним замирал весь мир — даже утреннее солнце переставало передвигать свои лучики-щупальца по полу Аниной комнаты, боясь задеть набирающую силу любовь и спасовать перед ее испепеляющей страстью.

А еще они вместе завтракали… О! Как голодны поутру влюбленные после ночи любви! Тихонько, на цыпочках, Аня и Дима пробирались в кухню и, касаясь друг друга то кончиками пальцев, то губами, то локтями, то бедрами, слаженно, будто неразрывный дуэт в хорошо отрепетированной сцене, доставали из холодильника и шкафов все необходимое, складывали на поднос и так же тихо возвращались в свое логово. Но завтракали они не сразу — они снова набрасывались друг на друга, будто всего несколько минут назад не было ни страстных ласк, ни долгих поцелуев, ни безумного наслаждения.

Так могло продолжаться две-три ночи подряд, а потом они решали: «Все, сегодня просто спим». Но стоило им остаться наедине, стоило Диме расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, а Ане взяться за молнию на юбке, как какая-то непонятная, непостижимая, не подвластная разуму сила снова бросала их в объятия друг к другу, и это удивляло больше всего — как такое может быть? Откуда столько страсти? Если рассказать кому-то — не поверят. «Вы были близки за ночь шесть раз? Восемь? Ха-ха! Не лгите! А потом примчались домой днем, в перерыв, на такси, чтобы снова?.. Ну, похоже, вы больны».

Да, они больны. Больны любовью. Очень больны. Их сердца стучат с такой силой, будто разговаривают между собой. Их горячие тела переплетаются, а, ненадолго уснув и проснувшись в один миг, они видят в глазах друг у друга то, что каждый чувствует в эту секунду, и тогда тишину спальни нарушает счастливый смех.

— Что с нами происходит? — Дима трется кончиком носа о нос Ани.

— Это… это любовь. — Она обвивает руками его шею.

Дима обожает ее смех, целует морщинки, собравшиеся в уголках ее глаз. Затем приподнимается на локте и ласкает ее грудь. Аня не закрывает глаза, и он знает: теперь их души тоже переплетены. Их души проникли друг в друга, и это проникновение сродни бесконечному путешествию по миру, который ты давно искал, который любишь и ради которого готов пойти на все.

В Аниных глазах больше нет испуга… Не мигая, Дима смотрит в сияющую любовью синеву озер и медленно осыпает лицо девушки поцелуями. Его рука ласкает плоский вздрагивающий животик.

— Ты больше никогда не будешь бояться, никогда…

Но чего же она боялась? Дима пытался поговорить об этом, но тут же видел, как мутнеет синева озер, как скулы за доли секунды приобретают резкие очертания, как сжимаются губы. Не нужно… Не нужно ее трогать. У нее есть тайна. Придет время, и Аня сама все ему расскажет. Главное, она любит его. А он ее. Какое же это счастье — любить вот так! Всей душой. Всем сердцем. Всем своим существом. Какое же это счастье — обнимать любимую и напевать колыбельную. Какое же это счастье — забежать в магазин, тот самый, на витрине которого она давно облюбовала себе туфельки, и купить их. Она наденет эти туфельки в день своего рождения… Какое же это счастье — делать подарки любимой… А Аня… Она украдкой вытерла слезу…

— Любимая, ты больше никогда не будешь плакать…

В середине июля, сразу после Женькиного дня рождения, Надя вышла замуж. «Скоропостижно», — сказал Анатолий Иванович и в качестве подарка вручил ей какую-то редкую орхидею. На свадьбу приехала большая компания друзей Сержа. Дима с Аней тоже были приглашены во Дворец бракосочетаний. Наряд невесте привез Серж. Он не сводил с нее влюбленных глаз даже во время занудного, лишенного эмоций бубнежа тетки с фальшивой улыбкой, приклеенной к усталому лицу. Надя светилась от счастья, и после церемонии, когда нужно было бросать букет, оставила Сержа и уверенной походкой направилась к Ане.

— Это тебе. — Надя сунула букет в руки растерявшейся девушке. — Смотри, хоть я и буду далеко жить, но на вашу свадьбу приеду. — Она обняла Аню, поцеловала ее, шепнула: — Он тебя безумно любит, — и повернулась к Диме. — Вы созданы друг для друга, это такая редкость. — На глазах у Нади выступили слезы. — Счастья вам!

Круто повернувшись, она побежала к Сержу, обняла его, поцеловала, рассмеялась:

— Я люблю тебя! Я так тебя люблю!

«Странно все это», — думал Дима, глядя на Аню. Только вчера он зашел в ювелирный — присмотреть обручальные кольца. Правда, Аниного размера он еще не знает, наверно, шестнадцатый или шестнадцатый с половиной — у Ани не было дорогих колец, на которых был бы обозначен размер. «Я хочу, чтобы она стала моей женой», — появилась у Димы отчетливая мысль, и он поцеловал Аню в висок.

— Я так понимаю, скоро мы будем гулять на вашей свадьбе? — У них за спиной, на безопасном расстоянии стоял тот самый весельчак, который присутствовал при знакомстве Сержа и Нади.

— Иди отсюда, — беззлобно бросил Дима.

Парень хихикнул.

— Так и передам остальным. — Он кивнул в сторону сотрудников лаборатории, стоявших неподалеку веселой кучкой.

— Только попробуй! — Дима исподтишка показал ему кулак.

Парень выразительно подмигнул и отвалил.

…Поздней ночью усталые, хмельные, счастливые, Аня и Дима шли домой по пустынной улице, все еще хранившей тепло солнечного дня. От ресторана, в котором праздновали свадьбу, до дома Ани было пятнадцать минут ходьбы, но не счесть, сколько раз они останавливались и замирали, прижимаясь друг к другу.

— Мир тесен. — Аня улыбнулась. — Надя с Сержем побывали в нашем магазине. Он говорит, цены очень высокие, а качество низкое, но Надя все-таки купила себе сумочку.

— Она действительно итальянская?

— Да.

— О, я не верю, что мы уже дома, — выдохнул Дима, открывая дверь подъезда. — Я ужасно по тебе соскучился…

В коридор вышел сонный взлохмаченный Женька.

— А что вы принесли мне со свадьбы? — Он зевал и тер кулаками глаза.

— Сладости. — Дима вывалил из кармана горсть конфет.

Женька выбрал три штуки, сказал:

— Спокойной ночи, — и пошел обратно в комнату.

— И тебе спокойной ночи, — ответил Дима и, когда за Женькой закрылась дверь, обнял Аню. — Сейчас я тебя искупаю…