Сводные (СИ) - Майер Жасмин Страница 36

— Помнишь, день, когда мы познакомились? — говорю шепотом. — Я ведь неслучайно угоняю машины, Юль. Это и должно было стать моим заданием.

— Что? — выдыхает она. — Ты должен был взорвать вышку?

— Мне таких важных дел пока не доверяли… Только мелочь. Пикеты, листовки, порча имущества, но я хотел пойти дальше, старался, как мог. Тренировался в угонах и скорости. Даже преуспел, как ты знаешь… Нас учили взламывать машины, угонять и доставлять в нужную точку в самый краткий срок. Нам не говорили, для чего это нужно, но мы и не спрашивали. Это было само по себе весело… 

— Господи, Кай, но ты ведь завязал? Ушел из этого?

Уйти невозможно.

Я теперь отличная мишень для них. Конечно, я тянул до последнего, когда понял, что у меня с Юлей все серьезней, чем кажется. Так и не принял участие во втором туре, но они и без меня справились. А я понятия не имел, что Дмитриев не ступень. Дмитриев и есть сама цель.

Вижу, как Морозов передает Платону папку. 

Ошибка подросткового бунта нагоняет со спины и с разворота отправляет в нокаут. Вижу, как плачет мама. И с каким лицом Платон читает результаты допроса.

Я сам завязал эту петлю и влез в нее тоже сам. Когда угнал не ту тачку, да еще и с балеринкой, которая и не знает, что теперь мое сердце принадлежит ей. И когда стал причиной, по которой Платон вообще познакомился с моей матерью.

Купидон херов, который все это время держал арбалет взведенным и готовился выстрелить в спину.

Мама прячет лицо на груди Платона, и даже отсюда я вижу, как ее плечи подрагивают, пока Морозов все говорит и говорит. Глупо было даже надеяться, что однажды я все-таки стану для нее хорошим сыном.

В ушах эхом звучат слова мамы: «Ты всегда все только портишь». 

Это так. Даже их новую семью. 

Первым выхожу навстречу Платону. Слышу, как хлопает пассажирская дверца следом — Юля выбегает тоже. 

Лицо Платона Дмитриева перекошено от ярости, пока он тяжело ступает мне навстречу по мокрой трясине.

— Какого хера, Костя?! — орет он. — Я доверял тебе собственную дочь, а ты…

— Папа, стой!

— Вернись в машину, Юля! — рычит Платон. — С тобой я поговорю позже. Но для начала ты отправишься домой и соберешь свои вещи. Ты переезжаешь в общежитие Академии.

— Что? — ахает она. — Почему?

— А потому что я думал, что могу доверять вот ему! — Платон указывает на меня. — Юль, без лишних слов сейчас. Город на карантине с завтрашнего дня, ты слышала. Остальных студентов отправляют по домам, но есть те, кому нельзя прерывать тренировки. И ты в списках. Там ты будешь в безопасности. Общежитие будет тоже на карантине. Часть преподавателей и Директор останутся с вами. Ваша учеба и подготовка к выпускному спектаклю не должна прерываться.

— Но, папа…

— Никаких «но». Ты хотела заниматься балетом, так занимайся. Теперь ты, — Платон поворачивается ко мне. — Если думаешь, что я снова вытащу тебя из этого дерьма, то ошибаешься. И не подходи к моей дочери больше никогда! Понял?

Киваю. Платон оглядывается на мать, но та стоит, запахнув пальто, дрожит и плачет, отвернувшись от меня. 

— Что ж… Теперь сам и расхлебывай. Капитан Морозов!

Морозов выплывает откуда-то сбоку из огненного чада, как торжествующий Аид, заполучивший очередную отчаявшуюся душу.

— Уж и не думал, что когда-нибудь скажу это… Но, Гронский Константин, вы арестованы за причастность к незаконным действиям, направленным на… 

— Нет! — крик Юлин взмывает к небу, но Платон перехватывает дочь.

Холодный металл касается запястий, и меня наконец-то уводят. 

Конец!