Нарушая правила (СИ) - Устинова Юлия "Julia Joe" Страница 36

— Ну тебе же плевать на него и то, кем он станет, — не без труда выдерживаю ее тяжелый взгляд.

— Марк станет юристом, — гордо сообщает она. — Как и его мать.

— Или… — чуть поколебавшись, я продолжаю, — психопатом, как отец.

По мере того, как мать переваривает услышанное, ее красивые миндалевидные глаза превращаются в две узкие злые щели.

— Что… ты несешь? Откуда ты взял этот бред? — она сразу напрягается. Мелодичный женский голос режет мне уши своей неестественностью.

Я глубже вглядываюсь в ее лицо. На нем написано, что угодно, только не удивление.

— Офигеть… — я шокирован тем, что мне открылось. — Так ты в курсе.

— В курсе чего? — мама нервно покашливает.

— Давай без этого? У тебя два высших образования, тебе не идет прикидываться дурой.

— Ну и что тебе известно? — прямо спрашивает она.

— То же, что и тебе — твой муж колотит Марка. И хочет воспитать из него урода, — сообщаю я ровным голосом.

— Ты преувеличиваешь, — так же спокойно возражает мама.

Поморщившись, я качаю головой.

— Не думал, что скажу это когда-нибудь, но тебе нельзя было рожать детей.

— Ты так меня ненавидишь? — с укором произносит она.

— Нет. Я вообще ничего к тебе не испытываю.

Мама упирает в висок два пальца и ухмыляется.

— Знаешь, моя мать тоже не была наседкой. Но именно благодаря тому, что я была предоставлена сама себе, я стала тем, кто я есть. И я даже благодарна Марго за то, что она не испортила меня своим творческим взглядом на жизнь, — произносит она с долей сожаления.

Но все что я слышу, это: я, я, я…

— Ну ещё бы. Ведь Марго не сидела и не смотрела на то, как тебя дубасит отец, — язвительно замечаю.

— Это все детские обиды, Тима, — мать пропускает мои слова о насилии мимо ушей. — Пора взрослеть. В любом случае, теперь между нами вряд ли можно что-то поправить, — поджимает губы, явно разочарованная мной.

Хотя, казалось бы, куда больше?

— А мне ничего и не нужно, прошли те времена, когда я ждал, пока ты освободишься и уделишь мне хоть пять минут, почитаешь книжку или сходишь погулять. Ну знаешь, как делают обычные матери.

На что мама качает головой.

— Если бы я была обычной матерью, то ты не имел бы того, что имеешь сейчас, — по ее лицу понятно, что она твёрдо в этом убеждена.

— Ну ясно. Все ради моего безоблачного будущего, а я тут тварь неблагодарная, еще права качаю, — огрызаюсь в ответ. — Мам, а что насчет Марка? За что он терпит издевательства? Ради какой такой высшей цели?

— Ты делаешь из мухи слона. Никто над ним не издевается. Володя, конечно, строгий отец и бывает резковат…

— Резковат?! — перебиваю ее. — Ты у Марка синяки видела?! А знаешь, что за фильмы твой Володя ему показывает?!

— Какие еще фильмы? — хмурится мать.

— Взрослые. Для настоящих мужчин.

— Не выдумывай!

В бессилии я сжимаю пальцами переносицу и ору:

— Так спроси об этом сына, если мне не веришь!

— Я спрошу. И с Володей поговорю, не беспокойся. Твоему брату ничего не угрожает. За кого ты нас держишь, в конце концов?! — строго одергивает меня.

У меня в горле застревает ком размером с яблоко.

— Он избивал меня, мам, — признаюсь я, используя этот факт, как единственный козырь в попытке заставить мать принять меры.

— Володя?! Когда?! — в полнейшем изумлении вскрикивает мама.

По-моему, она реально удивлена. И это обнадеживает.

— Считай, с первого дня, как вы с ним съехались, — продолжаю я. — Он звал меня в гараж и там… воспитывал.

— Тогда почему ты не говорил мне?! Почему я узнаю об этом только сейчас? — недоверчиво вопрошает мама.

— Потому что "настоящий мужчина" никому не жалуется. Это слова дяди Володи, — объясняю ей. — А теперь их повторяет мой младший брат. Как думаешь, мне есть, из-за чего волноваться?

— Господи… — мама медленно моргает.

— Ты живешь столько лет с моральным уродом и ничего о нем не знаешь? Ни за что не поверю.

— Ты многого не понимаешь, Тима… — она нервно трясет головой и отводит взгляд.

— Ну давай, просвети меня!

— Тебе лучше уйти, — мрачным тоном велит мать.

— Я приехал за братом, — напоминаю ей твердым голосом. — Мы едем на тренировку.

— Ладно. Хорошо. Можешь свозить его сегодня, — она неожиданно уступает мне.

— Кудо дважды в неделю. Вторник и четверг, — сообщаю я, воспользовавшись маминой покладистостью. — Я буду сам его возить и оплачивать занятия. Мне несложно.

— Ну нет! — тут же вспыхивает мать. — Это нужно обсудить с мужем! Какое кудо? Он ходит на плавание! У Марка итак загруженный график!

— Так разгрузи его, мам, — это я говорю уже, направляясь к двери.

— Ты меня обманул, — летит мне вслед.

— Я? — приходится оглянуться. — В каком смысле?

Мама не торопится отвечать. Поднявшись из кресла, она подходит к окну, занавешенному тяжелой портьерой, отовдигает ее и выглядывает в окно, из которого открывается вид на аллею. Ну да, у моих матери и отчима есть свой парк.

— Ты знаешь, что отец девушки, которая живет с тобой, сидит в тюрьме? — произносит мама, стоя ко мне спиной.

— Ты навела о ней справки, — усмехаюсь я. — А о том, что мы живем вместе, дай-ка подумать, консьерж настучал, да?

— Ты считаешь, что я плохая мать. Пусть так, но это не значит, что я допущу того, чтобы ты угробил свое будущее.

Я фыркаю, устав слушать ее старую заезженную пластинку.

— Да как я гроблю?! Я за месяц ни одной пары не пропустил!

— Ты же знаешь, что я имею в виду, — сухо парирует мать. — Отец твоей возлюбленной сидит по сто одиннадцатой. Парень, которого он избил, потерял слух. Через пять месяцев он выходит. Тебя это не беспокоит? — наконец она поворачивается.

— Нет, — пожимаю плечами.

— Заканчивай с этой девушкой, — отрезает мать, глядя на меня решительно и неумолимо. — Берись за ум. Найди кого-то нашего круга, для тебя это не проблема. Получи диплом. Я устрою тебя на хорошую должность. Не знаю, думаешь ли ты о будущем или нет, но мы с отцом не собираемся спонсировать тебя всю жизнь. Или ты подчинишься, или лишишься всего.

Я с отвращением разглядываю женщину, которая дала мне жизнь.

Интересно, она хотя бы день любила меня?

— Мне без разницы, — говорю упавшим голосом. — Лишай меня всего. И, вообще, если тебе станет легче, я приношу извинения за то, что появился на свет. Прости, что отравляю вашу идеальную жизнь, что не соответствую твоим ожиданиям, что все порчу. — Я подавляю вздох, злясь на то, что снова позволяю прошлому взять над собой верх. — Поставь на мне крест, вычеркни из завещания, забери у меня все, но я об одном прошу — займись своим ребенком. Ему нужна защита и адекватная мать, раз уж с отцом не повезло. Кроме тебя ему никто не поможет.

Сказав это, я выхожу из кабинета, собираясь дождаться брата в машине.

Разговор с матерью прошел не так, как я рассчитывал. Я надеялся, она будет в ужасе, забьет тревогу, начнет допрашивать и все выяснять.

Но ее реакция меня убила. Мама все знает. Отчим бьет моего брата с ее молчаливого согласия.

Наверное, зря я поторопился.

Безопасность Марка все еще под угрозой, как и моя беспечная жизнь с любимой девушкой. Только что мне делать? Идти в полицию? И кто поверит чуваку, которого отчислили из универа, у которого несколько автомобильных штрафов и административка за потасовку в ночном клубе? Ладно. С той дракой мать все уладила. Но что стоит мое слово против слова прокурора области и чиновника из министерства?

Надо подумать.

Или не думать, а просто разбить морду отчиму, когда тот вернется с охоты на несчастных кроликов…

Вечером я, точно женатик, сижу перед ящиком. Мы с Диной заказали и почти доели пиццу, и смотрим “Доктора Кто”. Дина снова вяжет, похоже, очередной шарф. Он неширокий, разноцветный, странный, и что-то мне напоминает.

— Какой-то ты тихий сегодня. Точно ничего не случилось? — осторожно спрашивает Дина, покосившись на меня.