Договорились. Часть 2 - Ирина Воробей Страница 37

— Ничто так не укрепляет союз мужчины и женщины, как общий враг в лице мелкого засранца, — проговорил Федор и сделал многозначительную паузу, чтобы все насладились драматичностью момента.

Карину распирало расхохотаться в голос, но она плотно прижала ладонь ко рту, чтобы не дать ему раскрыться. Зайкин сверлил обиженным взглядом родителей по очереди, пока жевал, а потом с ехидством произнес:

— Я вам просто заранее за все шуточки отомстил.

— Ох, нам этого запаса еще лет на десять хватит, — усмехнулась Нина и чмокнула губами в его сторону.

Парень резко дернул головой, якобы уворачиваясь от воздушного поцелуя. Мать следом послала еще три. И отец вдобавок парочку. От такой массовой атаки Зайкин уже не смог скрыться и заулыбался, прочесав волосы от смущения.

— Вот съеду от вас, помрете от скуки раньше, чем с голоду, — буркнул он шутливо.

Карина смотрела на него с любопытством и завистью, одновременно испытывая веселость и грусть. В ее семье невозможно было представить такой сценки, такого разговора и таких шуточек. Обиды и усталость друг от друга ее родные не изображали, а испытывали, при этом тщательно пытаясь это скрыть. Но злость все равно проявлялась в раздраженном тоне, хмуром отведенном взгляде или небрежном взмахе руки. Определенно здесь ей нравилось больше, чем дома. И дело было не только в модном интерьере, красивой посуде и обилии блюд на столе. Зайкины подкупали своей открытостью, самоиронией и свободой. Крепость семьи выражалась в уверенности каждого в себе и своих близких. Шутки все понимали одинаково и подыгрывали друг другу, не боясь попасть не туда и задеть больное. Возможно, потому и больных мест у Зайкина почти не было. Он знал, что дома его ждут любящие родители, которые примут его любым: смешным, надутым или больным, и весь мир представлял таким же, не боясь осуждения. В этом была его сила и привлекательность.

За ужином Нина делилась рабочими проблемами, которые даже Карина выслушивала с интересом. Муж и сын активно их обсуждали, сразу предлагая решения, а не размусоливая причины и следствия. Речь шла о рисках на миллионы рублей, запуске нового продукта и необходимости ликвидировать убыточное предприятие на сотню рабочих мест. Затем Федор делился проблемами фонда, которым руководил. Организация помогала бездомным. В основном, мужчина делился опытом похожей работы, который привез из Словакии, но перенять его мешало законодательство.

Все эти вещи казались гостье глобальными, а для Зайкиных составляли рутину, которую можно обсудить за семейным ужином. Она только теперь осознала действительную разницу в уровнях жизни между его и своей семьями. Их волновали совершенно разные вещи, а проблемы отличались не столько масштабом, сколько качеством. Из родительских кухонных разговоров она помнила лишь вечные жалобы на начальство, высокие цены и сосульки над тротуаром. Здесь же затрагивались философские концепции, мировая история, экономические теории и тесно связанная с бизнесом политика. Казалось, мирок ее родителей сужался до уровня их района: работа, дом, ближайший супермаркет, а все остальное существовало только в телевизоре. И она, сама того не осознавая, привыкла мыслить так же.

— Кстати, тебе еще не пришло видео с фестиваля? — спросил Федор у сына.

Видимо, пришел черед обсуждать проблемы самого младшего в семье. Девушка посмотрела на соседа по столу, додумывая остатки мыслей о различиях их родителей. Тарелки с основными блюдами опустели. Все откинулись на спинки стульев.

— Пока нет, — ответил парень, поднимаясь. — Но сегодня обещали.

Он открыл маленький кранчик и стал наполнять водой чайник.

— Сразу всем покажу. Вы такое мероприятие пропустили! — парень потянулся к полке с посудой. — Кариш, ты что будешь пить?

Отца отвлекло сообщение в телефоне. Мать поглаживала собственный живот.

— То же, что и все.

— Все пьют разное, — выдавил смешок Зайкин. — Мама любит «Боржоми». Папа будет какао. Я хочу мятный чай.

Ее бесила сложность выбора. Она уже устала размышлять над салатами. Теперь еще и с напитками приходилось напрягать мозг. В ее семье выбор никогда не предлагался, все пили то, что было по акции в супермаркете на неделе.

— Мне тоже чай, — пришлось ей выбрать, хотя мяту Карина не любила — та придавала всему вкус сырой травянистости.

Вскоре перед каждым появилось десертное блюдце.

— Настал, наконец, момент истинного наслаждения, — воскликнул отец, с предвкушением глядя в пустую посуду перед собой. — Я только ради этого давился мясными изысками.

Женщина, фыркнув, посмеялась. Сын показал язык и поставил перед отцом высокий термостакан, в котором плавала серо-коричневая жидкость с зефирками, а перед матерью бутылку с минеральной водой. Для себя и гостьи расставил офисные кружки с широкими ручками, чтобы хвататься за них всей ладонью. Карина прочитала на своей надпись: «Самой лучшей в мире девушке с самыми красивыми ноздрями», и расхохоталась громко, не удержавшись. Остальные трое тоже заразились.

— Он тебя давно в гости ждал, — заметила мать. — Этой кружке уже больше года.

— Серьезно? — она с недоверием покосилась на Зайкина.

— Держал на полке, как реликвию. Никому из нее пить не позволял, — добавил отец. — Я однажды попытался. Теперь страшно вспоминать.

Он сделал осторожный глоток горячего какао. Зефирки густо плавали на поверхности, как рассыпанный пенопласт. Мужчина верхней губой хищно захватил одну. В этот момент он почему-то очень напомнил сына. Девушка улыбнулась.

— Не бойся, я после папы ее хорошенько отмыл, — добавил Зайкин, подмигнув.

Карина прикрыла рот, чтобы больше не смеяться. Веселые глаза следили за тем, как он медленно выставляет большое квадратное блюдо в центр стола. На нем лежали румяными рулетиками длинные пирожные, которые как будто были сплетены из тугих нитей, а внутри густела зеленая начинка из размельченных орехов и чего-то еще.

— Это турецкое пирожное из кадаифа, — пояснил парень. — На фестивале подсмотрел в одной из лавок.

Десерт даже на вид был жирным. Пропитанные сиропом рулеты поблескивали на свету. Тягучая смесь орехов с чем-то сладким выглядела заманчиво, но калорийно. Девушка все равно решила попробовать, хотя набитый рыбой и салатами живот уже теснился в обтягивающей юбке.

Сладость оказалась очень нежной и не приторной. Орехи хорошо разбавляли сахар, а мягкое тесто в сиропе ощущалось свежим и эфемерным, сразу таяло. Быстрые углеводы словно уже во рту превращались в эндорфины и насыщали мозг позитивной энергией. «Это гастрономический оргазм?» — пыталась она понять. В общем, гостья съела гораздо больше, чем рассчитывала. Зайкин ей любовался. Увлеченная вкусностью, она этого не замечала.

— Кажется, ты попал в точку, — подмигнул отец, взглянув на довольную Карину.

Парень втянул голову в плечи, но улыбку спрятать не мог. Слишком широкой она была. Нина, откинувшись на спинку стула, стряхнула