Семья (не) на один год - Мария Сергеевна Коваленко Страница 37

— Ты стала еще красивее.

Он не придвинулся ко мне ни на сантиметр, но казалось, что свободного расстояния между нами не осталось. Пространство схлопнулось, как в фантастических фильмах. Были лишь мы. Кожа к коже.

— Это макияж. Я раньше не красилась. — Как назло, в горле пересохло, и слова вылетели с предательским шипением.

— Нет.

Правый уголок мужских губ приподнялся вверх.

Это была всего лишь мимика... обычное движение. С иронией, с усмешкой, с чем угодно еще... знакомое до одури и такое родное, что меня размазало от нахлынувших эмоций.

Чтобы сдержать ненужные откровения, пришлось до боли прикусить щеку изнутри. Но помогало слабо.

Пять лет назад у меня даже мысли не возникло рассказать Никите о выкидыше. Зачем? Это не изменило бы ровным счетом ничего. А сейчас чувства, которыми не поделилась, которые даже самой себе не позволила пережить до конца, захватили врасплох.

Наверное, это был безусловный рефлекс на Никиту. Выработанная с детства потребность делиться всеми своими бедами и ждать, что спасет, не требуя ничего взамен...

Никакие рубцы на сердце не защищали от этой зависимости. Никакой жизненный опыт и знания психологии не лечили недуг.

За несколько лет в гамбургской клинике, на примерах детей, которых привозили нам из приютов, я научилась понимать саму себя. Одиноким девочкам-подросткам герои нужны как воздух. Лишенная родительской любви, я просто обязана была влюбиться в своего потрясающего соседа. И Никита это знал... Отгораживался от меня, читал лекции о любви к себе... разорвал отношения, когда стало совсем невмоготу.

Все было просто как дважды два. Но вместо того, чтобы успокоиться или уйти, я впитывала в себя тяжелый взгляд серо-голубых глаз. И не могла избавиться от глупой навязчивой мысли: «Он продал дом. Даже если я отключу генераторы во всем поселке, Никита больше не придет».

Глава 16

Никита

Несмотря на то, что доставкой гостей в ресторан занимался я, обратно они возвращались самостоятельно. Француз, может, и надеялся на такой прогиб с моей стороны, но все его надежды были мне до лампочки.

Лере ничего объяснять не пришлось. Дождавшись, когда официант заберет чаевые, она сама вызвала такси и поблагодарила меня за встречу. Настоящая бизнес-леди. Светская львица. Причем не такая, какой была ее поднявшаяся с низов приемная мать, а настоящая — самой высшей пробы.

Если бы не последний взгляд на балконе, я бы решил, что девочки, перевернувшей всю мою жизнь, больше нет. Доктор и меценат Валерия Муратова была полной противоположностью той горячей девчонке, которая заставляла меня скакать за собакой по грязи и изводила поцелуями на парковке возле дешевой забегаловки.

У Леры изменились даже жесты. Прежнюю порывистость сменила уверенная плавность. А пухлые губы алели теперь не от поцелуев или стыдливых укусов, а от помады.

Ради такой женщины можно было свернуть шею и остановить машину, чтобы вдоволь насмотреться на изящную походку и соблазнительную фигуру, упакованную в шелка.

Идеальная партия французу. Женщина с обложки.

Только мне больше всего на свете хотелось стянуть с Леры все эти тряпки, вырядить ее в старый растянутый свитер и заставить с хохотом бегать по двору... не на каблуках, а босиком. Чтобы любоваться маленькими пальчиками, розовыми пятками. А потом подхватить это сокровище под ягодицы и забросить длинные ноги себе на талию.

Говорят, самая тяжелая зависимость — наркотическая. Но, похоже, умники, которые так считают, никогда не ощущали того, что однажды сделала со мной одна влюбленная девчонка.

«Как прошло?»

Сообщение от Паши застало меня уже в машине.

Такси с французом и Лерой давно уехало, а я, вместо того чтобы завести двигатель, все смотрел на ночной лес. Темный, как и то, что копошилось сейчас на душе.

«Фурнье твой. Секретарь завтра вышлет ему договор. Как вернет подписанный — начинай!» — Печатать было лень, потому вместо СМС я отправил голосовое сообщение.

«Твои подозрения подтвердились?»

«Да. Только цель я пока не понял. Устрой ему проверку. Если понадобится — я подключу своих людей», — снова выслал голосовое.

«Принято», — тут же ответил Паша.

Теперь можно было класть телефон в карман и выруливать со стоянки. Охрана уже начала коситься в сторону моей машины. Но стоило опустить руку, на экране вспыхнул новый вопрос.

«А как она?»

И спустя несколько секунд еще один:

«Правда, что твоя бывшая сейчас настоящая бомба?»

Чтобы не высказать Паше все, что думаю по поводу его любопытства, пришлось набрать полную грудь воздуха и медленно выдохнуть.

Бомба? Лера?

Воздух выходил со свистом, как из проколотой камеры. Но не отвлекало. Фантазия, будто издеваясь, рисовала на стоянке долговязого мужчину со светлыми кудрями и красивую молодую женщину рядом с ним.

У нее были нос, щеки и глаза той девочки, которую я когда-то бросил. У нее было тело, которое я изучил губами много раз. Но это была не она.

За несколько месяцев счастья каждый из нас заплатил свою цену. У меня это был выматывающий судебный процесс и два года тюрьмы, из которой я вышел только благодаря Паше. А у моей золотой девочки...

Даже сейчас за грудиной горело, когда вспоминал то время.

Наивный, я верил, что легко смогу выбраться, упечь за решетку виновных и вернуть свою жену.

Я верил в это, когда давал против себя показания в суде. Ни секунды не сомневался, когда услышал приговор: «Пять лет в колонии строгого режима». Стиснув зубы, терпел, когда многие из тех, кого я помог отправить за решетку раньше, начали передавать болезненные «весточки».

Верить и терпеть ради Леры было несложно.

Дни сменялись ночами.

Ночи — днями.

И первые недели быстро превратились в месяц.

Вера отказывалась умирать, даже когда в начале