Бывшие. Я тебя верну! - Оливия Лейк Страница 37

– Не смей! Просто не смей!

– Наташа, я никогда не считал тебя дефектной и не променял бы на тысячу сыновей!

– Ты уже променял! Уходи. Убирайся! Ненавижу тебя. Ты мне никто. Не считаю больше тебя мужем!

Я порывисто утерла слезы, волосы назад откинула, на Рому посмотрела, взглядом подтверждая каждое сказанное слово. Пусть видит, что сделал со мной. В кого превратил.

– Мама! – услышала хныканье Евы. Ну вот, еще и ребенка разбудили! Она если не доспит в демоненка превращается. А все он, папочка ее!

– Уходи, – бросила на прощанье, бегом по лестнице поднимаясь. Мне нужно успокоительное. И к врачу. Не знаю. Плохо мне. Руки как у невротика тряслись, а перед глазами пятна прыгали.

– Я без вас не уеду, – услышала тихое, но уверенное. Да, с Демьяновым, значит, миром не разойдемся…

Глава 21

Роман

Наташа с такой жгучей ненавистью на меня взглянула, что сердце болезненно сжалось. Что же я сделал со своей Княжной? С любимой женщиной? Самым родным человеком? Ближе жены у мужа нет никого, а я уничтожил, изломал ее душу об колено враньем. Нет между нами больше того хрупкого и волшебного, чем дышали каждое утро, просыпаясь в одной постели.

Я отвернулся, дрожащими руками достал пачку сигарет. Я всегда умел держать себя в руках, контролировать эмоции, побеждать слабости. Курить бросил сразу, как жена забеременела, с легкостью и без ломки. А сейчас всего корежило. Наташа требовала развода, а я не могу. Просто не смогу расстаться с ней. Она столько сказала. Столько горького и болючего, но больше убивало, что считала себя не такой.

Дефектной. Виноватой. Как вообще в голову такое пришло?! Как я мог быть так слеп? Так занят, решая проблемы других людей, не замечая, как больно той, что рядом. Она все это время хотела подарить мне ребенка: переживала, варилась в этом, себя винила, а я с широко закрытыми глазами жил. Сына ей под бок подсунуть хотел. Да, дело не только в измене. Я даже не предполагал, какую боль Наташка могла испытать от встречи с моим ребенком, но рожденным не ею.

Как теперь исправлять это? Я не знал. У меня не было запасного плана. Когда ехал, понимал, что не будет как в моих утопических мечтах. Но конкретно только сейчас понял, что никак не будет. Что Наташа не простит меня такого. Все, что сделало ей больно, отрежет как испорченный ломоть.

Я вышел из дома, прикурил, затянулся глубоко. Давал время ей. И себе. Это не последний разговор. Я не уйду. Мне нужно срочно понять, как действовать дальше. Что предложить Наташе, чтобы решимость расстаться дрогнула. Она любит еще. Пусть чувство покрылось золой и пеплом от боли предательства, но любовь жива, там под темным нечто билось жгучее и яркое. Я не знал наверняка, но чувствовал. Я вытащу это на свет! Только прощение, если добьюсь его, будет не христианским и всепрощающим, а живым, человеческим: с требованиями и условиями. На что я готов, чтобы вернуть семью? На все! Абсолютно. Это первое, что приходило в голову. Что билось в сердце. Но что делать с Ваней? Он ведь ребенок. Невинный, ни в чем не виноватый. Попавший в жернова жестокой судьбы. Игры взрослых. Как с ним быть? Наташа не примет. Я это четко уловил. Это моя ошибка, что принял за нее решение. Думал, что любовь ко мне безусловна. Что Наташа поймет. Но сейчас очевидно, что этого не будет. Что делать мне? Ограничить общение до минимума и платить алименты? Значит, Ванька с матерью останется и Юля будет всегда маячить где-то на периферии. Перспектива так себе. А если Наташа потребует полностью исключить сына из жизни? Смогу ли? Пока не было генетически установленного отцовства, я никому ничего не должен. Можно полностью избавиться от контактов. Ради прощения я на все готов, даже на это, вот только не уверен, что смогу в зеркало смотреть. Не стану ли противен сам себе? Малодушие и низость оставляют свои следы. И Княжна моя тоже их заметит. Будет ли любить меня такого?.. Я сделал больно жене. Очень больно. А сделав плохо ребенку, ей станет легче? Я не знал. Какой-то замкнутый круг. Самое противное, что замкнулся он исключительно по моей вине.

– Приехал. – Артем остановился рядом. Плечом к плечу.

Я повернулся, густой струей прямо в лицо ударил. Одного взгляда (и двух лещей) хватило, чтобы понять: Наташа и Артем не любовники. И тем не менее он меня предал. Брат предал мое доверие. Удар ниже пояса нанес. Согласен, вся ситуация мой большой косяк, но я не просил его кому-то лгать, просто искал поддержки.

– Ты рассказал, где мы будем?

Я был уверен, просто от него услышать хотел.

– Я не рассказывал, только направил, – спокойно признал Артем. – Хотел помочь гордиев узел разрубить. Ты сколько бы еще собирался? Пока второго с Юлей этой не заделали бы?

Я скрипнул зубами, сминая фильтр. Терпение. Дай бог терпения.

– То, что Наташа увидела твои шашни с ней, только твоя вина. Я этого не хотел. – Артем зло усмехнулся и саркастично добавил: – Ты же не изменяешь жене, Ромыч! Между вами с Лазаревой только ребенок! – едко припомнил мои слова.

– А ты не думал, что лезть в дела взрослых тебе не по шапке, м?

Теперь Артем разозлился: острые скулы резко проступили, а взгляд, полный осуждения и непонимания испепелял.

– У тебя охуительная жена. Просто мечта. А ты на левую бабу полез.

– Ты все еще любишь ее?

Уточнять не стал, кого именно. Артем все прекрасно понимал. И я понимаю. Печаль. Мы ведь всегда лучшими друзьями были, теперь как два яростных волка смотрели в глаза и скалились. Чужаки, готовые к бою.

– Я всегда ее любил. И тебя тоже. Поэтому буду честен с тобой: если Наташа позволит, стану для нее тем, кем ты не стал.

Дал мне бог терпения? Дал. Да только ну его нахер! Терпение, да и бога. Мой кулак врезался в упрямо выдвинутую челюсть. Я любил брата, но жену больше. Ее никому не отдам!

Артем выругался и бросился на меня. Вторая драка, не считая детских разборок, и снова из-за женщины. Наташи Ростовой. Нет, Демьяновой. Моей!

Мы с Темычем стали злее и жестче. Не сдерживали гнева и ярости. Дубасили друг друга, сбивая кулаки. Металлический вкус крови плясал на языке, подстегивая и раззадоривая. Миллионы лет эволюции прошли мимо мужчин, потому что мы все так же кайфовали, причиняя боль и пуская кровь.