Томность - Виктория Роа Страница 37

Рома инстинктивно сопротивлялся, однако, в конце концов, осознал свое положение, и попробовал расслабиться. Рома начал быстро дышать, в тот самый момент когда уже два пальца входили в его тугой задок поступательными движениями массируя простату. Спустя двадцать минут таких вот игр он начал лучше контролировать свое тело и свободно пропускал пальчики Киры, и возбуждение…оно заполняло его. Высокомерный тон этой женщины, ошейник, стойка на коленях практически на горохе, безвольный выбор и полная покорность с ней…разве это может не возбуждаться? Он был унижен, но все тело Романа говорило о бешеных пульсациях трепетного, незнакомого возбуждения. Кира вытащила пальцы и отошла к окну оставив Романа в этом связанном положении. Он слышал ее шаги, слышал, как она открыла сумку, шаги приблизились к нему…она была сзади. Мгновение томящей тишины, возбуждающий страх неизвестного и вот, он ощущает давление своим задком округлой головки страпона. Медленно…с тактом…с чувством собственной власти Кира двигает бедрами и входит в хорошо смазанного Романа покрывая все его тело раскатами молний, первой боли…

— Тише. Все буде хорошо, малыш. — игриво простонала Кира.

Она вытаскивает страпон, и снова вводит его на всю длину заставив все тело Романа начать извиваться, сопротивляться, расслабиться. Кира начала его трахать, обладать им, жадно держа за бедра она входит в него на всю длину страпона. Это ощущение власти, она опьяняет ее. Он издал свой первый гулкий стон от страпона.

— Да… — простонала Кира. — стони! Стони громче.

И Рома стонал, ему было стыдно, но все его тело выдавало его с потрохами, как ему было хорошо. Стоны безумно возбуждали Киру. Пока он возбужден — он покорен. Кира вытащила страпон из его задка, развязала его руки, ноги, сбросила маску с глаз и оставила напоследок мокрый от слюней тугой кляп. Взгляд…ее взгляд устремленный практически в его душу пробирал до мурашек. Она не узнавала этого некогда уверенного в своей власти, в своей силе мужчину, ведь сейчас он такой послушный, с истомой желания…похоти на гладком лице..

— Спасибо, милый. — она взяла ладонями его лицо и улыбнулась. — ты сделал мне хорошо.

— Я очень рад, Кира Алексеевна… — хрипло простонал Роман.

— Хороший, очень хороший мальчик. — она погладила его по мокрым волосам. — хочу тебя отблагодарить, но только с одним условием.

— Как? Какое Кира Алексеевна?

— Ты сможешь меня трахнуть, без резинки и кончить в меня, но только в задок, милый. — промурчала игриво Кира.

— Хочу. Хочу Вас Кира Алексеевна. — несдержанно простонал Рома. — очень хочу.

— Какой же ты милый. — ухмыльнулась Кира. — только есть еще кое что… — она вздохнула. — как только ты кончишь, ты одеваешься, и поджав свой хвост уходишь отсюда, ты меня понял?

— Но..-начал было говорить Рома.

— Никаких, мать твою, НО! — грозно прошептала Кира. — либо так, либо я тебя сейчас же выставлю голым, как побитого щенка. Хочешь так? — она токнула его за плечи.

— Нет, Кира Алексеевна… — он весь сжался от резко возникшего страха.

Кира потрепала его по влажной щеке и отойдя, расстегнула трусики страпона, потянув их вниз. Медленно под сопровождение ее сладких стонов она сначала вытащила вагинальный плаг, а после и анальный. Трусики упали на пол и Кира грациозно повернулась так, что заняла место Ромы оттопырив перед ним свои аккуратные, упругие ягодицы подчеркивая их упругость. Она ощутила, как его каменный член проникает в нее, как давит своей силой, и этот огонь, страсть, желание…он двигался недолго…всего пять глубоких толчков. ему хватил пяти толчков, чтобы оказаться на грани и кончить в нее.

— Ты только посмотри, как лавандовый топ придает женственности. — послышался за моей спиной голос Росс. — она просто воплощенная женственность, правда?

Черт возьми, это было дерзко….и должна признаться…сексуально.

Глава 12

*Нина

Когда у вас случается сердечный приступ, то первое, что вам кажется, что на груди сидит слон и вы не можете дышать. Боль становится невыносимой и вы действительно счастливы, когда наконец-то теряете сознание. Так вот и мне сейчас трудно признавать, но стало то ли не по себе, то ли как-то паршиво, когда я увидела, как Кира покрывает торт для Лины и Артура светло-голубой глазурью на кухне четы. На ней не было полицейской формы, и даже не было того строго стиля, каким она блистала еще несколько дней назад. На ней очень уютно и как-то по-семейному тепло был надет клетчатый сарафан вишневого цвета длиной до колен с милыми рукавами-фонариками и белый, с изящными кружевами фартук. Это был контраст, ведь в последний раз я видела ее сквозь стекло, когда она превращала незнакомого мужчину в лакомый кусочек ее хищной натуры. Кира предложила мне нанести последний завершающий штрих на замечательный двухъярусный торт, приготовленный ею для праздника перед предстоящими родами Лины в то время, пока Полина завязывала голубые, атласные ленты на пакетах с подарками для будущей мамочки.

— Нина, подай мне, пожалуйста, полотенце. — попросила Кира. — слушай, не расставишь тарелки? Не знаю, совпадение или нет, но я захотела сделать голубую глазурь и даже тарелки приобрела с голубой каймой, но самое забавно, что я даже не знаю кто у Лины будет. — Кира засмеялась. — и это не значит, что у нее будет мальчик. Надеюсь, и остальные не подумают, что она ждет мальчика из-за этого голубого цвета. Знаешь, мою маму всегда раздражала эта стереотипность, что если мальчишка то голубой, а если девчонка то розовый. Ну, собственно, это и не очень-то важно.

Это было так странно, но и одновременно безумно приятно видеть Киру за домашними хлопотами. Обычно она ведет себя уверенно, сдержанно и строго, но, как оказалось, доблестный полицейский был хорошей подругой Лины, и в какой-то степени, я даже порадовалась за Лину, ведь я точно никогда не была хорошей подругой для другой женщины и каким-то волшебным чудом мои отношения с Росс схожи с понятием «дружеские». Одно я знала точно — мое присутствие в жизни Артура и Лины добавляло невнятности и только путало их отношения. Наблюдая, как Полина и Вадим завязывают большой ярко-зеленый бант на коробке с милой одеждой для новорожденного я поклялась, что буду куда лучше относится к Лине, к ее малышу, и все это не должно быть никак связанно с Артуром. Да и эту клятву куда легче