Кэтрин Лэниган - Пожар любви Страница 37

Зейн прибыл в лагерь за три часа до того, как в деревянные ворота въехала машина Джей Кея с Лили на переднем сиденье. До главного корпуса они ехали по пересохшей, пыльной дороге, но Лили решила пренебречь кондиционером и высунулась в окно, чтобы ощутить горячий, сухой ветер. С этого высокого места озеро внизу казалось кристально чистым. Огромные кипарисы наполняли жаркий воздух своим ароматом. Повсюду цвел пурпурный шалфей. В отдалении среди редкого кустарника и хвощей паслась коза с двумя козлятами.

Джей Кей подъехал к месту регистрации, размещенному в том же домике, где жили Боб и Марта. Не успела Лили выйти из машины, как услышала голос Зейна.

— Лили! — Зейн стремглав несся через рощицу, отделявшую главный корпус от ряда небольших спальных домиков. На нем были туристские шорты, желтая футболка и высокие черно-белые баскетбольные ботинки. Глаза Лили засветились в ответ на широкую улыбку, сияющую на его уже успевшем загореть лице.

— Зейн! — воскликнула она и, радостно улыбаясь, схватила его за руки.

Джей Кей наблюдал за ними, и сердце у него упало.

Зейн наклонился к Лили и прошептал:

— Мне хочется обнять тебя и расцеловать, но нельзя, чтобы миссис Хэнкок это увидела… Знаешь, приличия и все такое… У них страшно строгие правила в отношении воспитателей. Так что нам надо быть очень осторожными.

— Понятно, — ответила Лили. — И так здорово, что мы будем вместе работать.

Лили отпустила его руки и обернулась к отцу.

— Пап, давай вытащим мои вещи.

— Конечно, — сказал Джей Кей и нажал кнопку багажника.

Марта Хэнкок помогала шестерым воспитательницам разбираться в бумагах, показывала им домики и выдавала постельное белье и полотенца для девочек. Потом она объяснила их родителям насчет почты, телефонных звонков и карманных денег и, наконец, о времени отъезда для тех, кто собирался пробыть две и четыре недели.

Прослушав инструктаж, Джей Кей почувствовал уверенность в том, что оставляет Лили в надежных руках. Ему понравилось, что дочь будет находиться под присмотром не просто опытных специалистов, но и заботливых людей. Боб и Марта произвели на него хорошее впечатление.

Около пяти Джей Кей двинулся обратно в Хьюстон, до которого было часа три езды. Отпуская Лили, он не был до конца уверен, что поступает правильно, но в конце концов решил, что это послужит проверкой его собственной зрелости, и оставил ее с легким сердцем.

В этот вечер воспитатели, Боб, Марта и Карина — медсестра, приглашенная, чтобы «лечить комариные укусы, сломанные конечности и тоску по дому», — собрались в большой комнате отдыха. Они расселись на изрядно потертые мягкие кресла, стоявшие полукругом у каменного камина, сложенного Бобом собственноручно, о чем он объявил с нескрываемой гордостью. Молодых людей ознакомили с правилами, которым им предстояло следовать неукоснительно. Никакого алкоголя, никаких наркотиков, никакого курева: ни сигарет, ни травки, — никаких ругательств, никакого панибратства друг с другом. Все должны носить только форменные футболки лагеря «Уимберли». Никаких обрезанных шорт или мятых джинсов, скромные купальные костюмы. Не купаться после десяти. А в дополнение к обязанностям воспитателей, состоявшим в том, чтобы организовать все виды развлечений и занятий, они должны по очереди дежурить в столовой, конюшне и прачечной, раздавать почту и посылки.

Выходные предоставлялись по очереди в воскресенье вечером. Лили тут же подсчитала, что их с Зейном расписания не совпадают, а значит, ни в одно из воскресений они не будут свободны одновременно. Все ее мечты о бесконечных вечерах среди холмов, когда, лежа у него на руках, она будет смотреть на падающие звезды, улетучились быстрее, чем хвост кометы.

В среду в девять часов утра Лили пережила первое потрясение. Вереница машин, на которых в лагерь на первые две недели прибывали юные гости, началась с белого «кадиллака» и закончилась в три часа пополудни серебристым «роллс-ройсом». Перед глазами Лили предстало столько «мерседесов», «ягуаров» и «линкольнов», что она невольно засомневалась, будет ли в этой смене хоть один нормальный ребенок. Не прошло и одного дня, как она поняла, что не будет.

Второй шок Лили испытала, наблюдая реакцию Зейна на богатых сынков.

— В жизни не видел ничего подобного, — сказал он, после того как отвел четвертого из своих подопечных в их домик. — У Чарльза Глэдстона Третьего чемодан из крокодиловой кожи, а ему всего одиннадцать! Мало того, Барри Басмен привез с собой простыни из чистого хлопка — его мать, видите ли, считает, что здесь, в лагере, могут быть вши. Какого черта было присылать его сюда, если она думает, что здесь антисанитария?

— Зейн, мы же знали, что здесь будут дети богачей. Ты ведь не первый раз встречаешь людей с деньгами?

— Но не с такими. Ты хоть представляешь, сколько денег у Басменов? Один такой клиент мог бы обеспечить моего отца до конца дней. Басмен знаком со всеми, кто хоть что-нибудь значит, от Техаса до Калифорнии и, конечно, в Нью-Йорке. У него не только нефтяные месторождения — у него золотые прииски, сталеплавильные заводы, зерновая компания, а еще одна из этих новых компьютерных фирм, о которых сейчас все говорят.

— Я так понимаю, ты стремился в этот лагерь?

— А ты нет?

— Да, но я приехала сюда, чтобы ходить в походы и еще чтобы побыть с тобой, — сказала она разочарованно и медленно отошла. Зейн бросился к «корвету» с откидным верхом, в котором прибыл десятилетний наследник инвестиционного банка с миллиардным капиталом.

Знакомство Лили с миром отпрысков богатейших техасских семей началось с Эванджелины Паркер из Хайленд-Парк в Далласе. «Папочка» Эванджелины был нефтяным магнатом, как и большинство «папочек», приславших сюда своих детей. Среди них попадались непосредственные владельцы нефтяных месторождений и люди, разбогатевшие на спекуляции нефтяными фьючерсами. В 1977 году нефтяная река несла с собой огромные деньги, оседавшие в некоторых очень глубоких карманах.

Через несколько недель Эванджелине исполнялось тринадцать лет. Ее светлые волосы были искусно подкрашены одним из лучших парикмахеров Далласа. На ней красовались двухсотдолларовые солнечные очки, пятидесятидолларовые голубые джинсы. Она носила бюстгальтеры с толстыми прокладками и красилась сильнее, чем модели на обложках «Космополитэн». Через пятнадцать минут после прибытия в лагерь Эванджелина объявила своим трем соседкам, что уже сделала свой выбор. Зейн Макалистер должен стать мужчиной, который лишит ее девственности.