Донна Кауфман - Попробуй догони Страница 37

Еще ни с одним любовником ей не было так интересно, легко и просто, как с этим американцем с фигурой Тарзана и бусами из зубов крокодила на мощной шее. Как бесконечно далеко до него Джори! Насколько этот похотливый козел примитивен! И как обидно и странно, что она прежде этого не понимала! Впрочем, вряд ли стоит упрекать в чем-то обыкновенного провинциального парня, ютящегося в каморке над пабом своего папаши, коль скоро и сама она давно огрубела душой и перестала прислушиваться к своему внутреннему голосу. Ничего не поделаешь, теперь ей придется утешаться приятными воспоминаниями и орошать слезами подушку по ночам, облегчая томление в душе и лоне.

Слезы вновь навернулись у нее на глаза, и Мойра стала с отвращением бросать грязное постельное белье на старое покрывало, чтобы связать его в узел и сжечь в камине. Но благоразумие победило ярость, и она стащила узел по лестнице на первый этаж, вынесла его на улицу и закинула в кузов пикапа, чтобы позже отвезти его в главный корпус замка, где имелась большая стиральная машина.

Однако, переведя дух и пораскинув мозгами, Мойра решила не откладывать стирку в долгий ящик и постирать белье немедленно. Подогнав автомобиль к массивным дверям парадного входа задом, она взвалила узел на спину и потащила его по извилистому лабиринту проходов и коридоров в подвал, надеясь, что доберется туда целой и невредимой, не переломав себе по пути ноги. Покалечиться в чреве невероятно головоломной конструкции, именуемой замком Баллантре, можно было запросто, особенно спускаясь по крутым лестницам.

За несколько столетий Баллантре ремонтировали и перестраивали бесчисленное количество раз, и в результате замок из гармоничного архитектурного ансамбля превратился в замысловатое сооружение, напоминающее кроличью нору. Но Мойра, знавшая как свои пять пальцев все его ходы и выходы, благополучно спустилась в каменное подземелье и, волоча за собой по древним каменным плитам тюк с бельем, очутилась наконец в бывшей пыточной камере, ныне переоборудованной в прачечную.

Стирку она ненавидела с детства, но была вынуждена смириться с этой рутинной работой по соображениям экономии. Запихнув белье в машину и засыпав туда порошка, она закрыла крышку и с облегчением отряхнула ладони. Теперь с Джори было покончено навсегда, и с Присс тоже. Но удастся ли ей найти себе новую близкую подружку? Такую, с которой можно поделиться любым, даже интимным, секретом, за чашкой чая обсосать каждую деталь бурно проведенной с любовником ночи, посмеяться от души, помечтать или посетовать на злодейку судьбу. Короче, облегчить душу и поднять себе настроение. Присс умела слушать и проявлять сочувствие, правда, сгрызая при этом не менее коробки печенья. Но какие могут быть счеты между подружками?

Все шло хорошо, пока эти посиделки не вышли Мойре боком. Вернее, Мойра оказалась сбоку припека, Присс же отбила у нее любовника и ни капельки не раскаивалась в этом. Что ж, каждому свое, философски рассудила Мойра и побрела к выходу из прачечной. Едва передвигая ноги, внезапно словно бы налившиеся свинцом, она проделала снова долгий путь по лестницам, переходам и коридорам, вышла из центрального здания и направилась в свою башню, собираясь выпить чаю, поудобнее устроиться в своем уютном кабинете и приступить к умственной работе, которая окончательно отвлечет ее от мыслей об этой парочке предателей.

Войдя наконец в кухню, Мойра повесила на вешалку у двери парку и первым делом поставила на плиту чайник. О Джори она особенно не тосковала, подтверждением чему стали ее приключения минувшей ночью, но это вовсе не означало, что она не имела права возненавидеть его после того, как он так чудовищно с ней обошелся. Разве то, что он сделал в ее отсутствие с Присс, ее лучшей подругой, не верх цинизма? Только законченный мерзавец мог вытворить такое в кровати своей постоянной любовницы! Фу, какая гадость! Уж если ему стало так невтерпеж, мог бы трахнуть другую девицу. Мало ли их крутится в баре? Так нет же, он выбрал именно Присс! Ее лучшую подругу, единственную, кому она поверяла свои секреты.

– Так мне, дуре, и надо! – воскликнула в сердцах Мойра, сообразив наконец, что Присс была не достойна такого доверия. Да и дружбой с ней она тоже не дорожила, раз так энергично вертела своей голой задницей, пока Джори самозабвенно ее тарабанил. Эта возмутительная картина снова возникла у Мойры перед глазами в мельчайших деталях, и она тряхнула головой, отгоняя прилипчивые воспоминания. И пусть эта бесстыдная кошка и бормотала потом в свое оправдание что-то о том, что втрескалась до беспамятства и потому уже давно мечтает ему отдаться. Все равно она была обязана соблюсти правила приличия. Впрочем, этот кобель Джори тоже не ангел! Не пора ли извлечь из этой ситуации для себя урок и впредь уже не быть такой доверчивой?

Мойра усмехнулась, вспомнив, что лишь вчера ночью доверилась незнакомцу, вздохнула и стала заваривать чаи. Хорошо, что она хотя бы решилась убежать из номера поутру, иначе совершила бы какую-нибудь непоправимую глупость. Вот только почему у нее скребут на сердце кошки.

Такое же смутное ощущение своей вины она испытала, когда разругалась в пух и прах с Присс и Джори. Не слишком ли она сентиментальна в последнее время? Мойра положила на блюдце еще два печенья и пошла пить чай в кабинет, убежденная в том, что сладкое и на этот раз поможет ей быстро выйти из депрессии.

Конечно, с ее стороны было невежливо исчезнуть, даже не оставив американцу записку. Но что, хотелось бы ей знать, она могла ему написать второпях? Покидая гостиницу, она чувствовала себя жалкой трусихой, испортившей своим внезапным исчезновением настроение хорошему человеку. Что после этого он о ней подумает? Терзаемая раскаянием, она чуть было не решила написать все-таки ему записку, пока ехала в горы забирать свой пикап вместе с Роби в кабине его тягача, и засунуть ее в дверную щелку малолитражки незнакомца. Но она так устала, выкапывая из-под сугроба свой грузовичок, что даже не стала дожидаться, пока Роби вытянет из кювета машину американца, и укатила домой, внушив себе, что там ее ждут неотложные дела. В действительности, как она теперь поняла, ее гнал оттуда страх, боязнь снова встретиться с американцем на этом роковом повороте дороги. Что бы тогда она ему сказала? Извинилась бы за то, что убежала не попрощавшись, словно мартовская кошка, уставшая от ласк всех дворовых котов?

Но это было не самое худшее ее опасение, больше всего она боялась, что он вернется и между ними все завертится снова, как прошлой ночью, и тогда она совершенно обезумеет и не сможет уже уйти от него, став рабыней любви.

Мойра поставила чашку и блюдце на стол и, выдвинув один из ящиков, начала искать упаковку аспирина, чуть слышно бормоча себе под нос: