Без времени - Ёлшин Олег Игоревич Страница 38

Пусть так! Пусть он готов платить за то, что натворил, но он ничего не совершал! Он просто не сделал того, что, может быть, должен был сделать! И это еще вопрос — должен ли… А тот слабовольный псих просто не выдержал и сломался. Но при чем тут он! Нет таких правил! Это не по понятиям! Он что, должен отвечать за каждого бездомного, который на паперти протягивает руку? И что значит «поставить себя в его положение»? И что значит «хотя бы на день»? Как это возможно? Подарить кому-то свой бизнес, свой капитал, стать нищим, а завтра попросить все назад? Такого не бывает! Полный бред!

Но эта мука, которая теперь обрела очертания вины за то, что случилось когда-то, не давала ему сдвинуться с места.

К черту! В Москву! Домой!

А эта девчонка? Он купит тысячу таких!

Все, хватит этого идиотизма. Он нормальный человек. Поставит свечку в церкви! Подарит десять, нет, пятьдесят тысяч какому-нибудь детскому дому. Разберется…

19

Он снова летел в самолете. Удобные кресла, вежливый стюард, никого в салоне, только он один. Это был его частный рейс. Почему-то не спалось. Обычно на обратном пути он всегда спал, откуда бы ни возвращался. Всегда отлет для него означал начало какого-то приключения, которое сам себе придумает и оплатит, а возвращение — ну, просто домой, где никто особенно не ждет, и летит он только к самому себе, в свой большой дом и свою жизнь. А эти окружавшие его люди там, в Москве — просто необходимые атрибуты его жизни. Эти подчиненные, коллеги, женщина в его постели. Так он построил свою жизнь, и последние десять лет все было ровно и легко.

Он был баловнем судьбы. Когда ему исполнилось тридцать, он уже успел чему-то научиться и кое-что заработать. Тогда у всех были равные стартовые условия — такие были времена. А потом, эти последние десять лет, он словно сорвался с места и без остановки поднимался все выше и выше. Это был какой-то вертикальный взлет без виражей, без падений! Он уверенно расширял свое дело, всегда попадал в нужные места и нужное время, всегда удачно заводил нужные знакомства, которые помогали ему шагать дальше и дальше. Он успешно лавировал по этому минному полю московского бизнеса, и все сбывалось. Он удивлялся самому себе. Иногда ставил самые немыслимые задачи, и, неожиданно для самого себя, сбывалось все. Словно с того тридцатилетия эти последние десять лет его кто-то вел за руку и уверенно поднимал сюда, на эту высоту. Он посмотрел в окно — да! Высоко подниматься — низко падать. А высота, однако…

И кому это нужно, прошло уже три сотни лет…

«Так, снова начинается бред», — подумал он…

Но, действительно, он был очень богат. Ну, миллион, десять, тридцать, уже больше ста. Даже трудно представить себе — на что можно потратить такие деньги? Он не покупал картин, не скупал недвижимость, не занимался политикой — от нее особенно воротило — хотя был знаком со многими сильными мира сего. Тогда зачем ему столько? Но глупо же было отказываться от того, что само плыло в руки. Так поступил бы любой нормальный человек. Он занимался достаточно честным и высокотехнологичным бизнесом. Не шел по «костям» своих конкурентов — насколько это было возможно. Он не был жесток и, наверное, был хорошо воспитан. Поэтому в его среде пользовался уважением, которое отличало его от многих других. Что его поддерживало и гнало сюда, на этот верх? Наверное, просто азарт человека, которому все удается. Он давно опередил своих сверстников и чувствовал себя в этой жизни достаточно комфортно. У него не было семьи, не было детей…

«А почему?» — подумал он.

Ну, просто еще не время. И, наверное, не было с тех студенческих лет больше такой женщины, от которой хотелось бы иметь ребенка. Да и сейчас ему было всего-то около сорока. Хотя все его друзья из прошлого давно обзавелись семьями и не по одному разу. Но где ее взять, эту женщину, на такой высоте, в этом пустом салоне, в охраняемом офисе? А может быть, там, внизу, где они ездят в метро и ходят по улицам без охраны, и осталась она? И только теперь он подумал, что нет ни одного человека в его жизни, с которым он мог бы поделиться и доверить все это. Да и кому такое расскажешь? Юристу, врачу, чиновнику мэрии, адвокату, подружке? Он почему-то снова вспомнил Мари. Нет, не ту из его прошлого, а эту, реальную, с красивыми загорелыми руками и со смеющимися детскими глазами. Наверное, она могла бы его понять. Или хотя бы поверить, что он не сошел с ума.

Он не понимал и активно боролся с тем дурацким проклятием и наваждением и снова не понимал, в чем он виновен. Но одно он знал точно — все это реальность, все это было на самом деле, было с ним там когда-то, триста лет назад. Он видел это своими собственными глазами. И ему теперь уже не нужны были какие-либо доказательства. Это был для него сложившийся факт, как бы он ни был абсурден. А поскольку такое действительно никому не расскажешь, теперь ему придется с этим справляться самому.

Ну что ж, поиграем!

20

Он сидел в своем офисе и рассеянно слушал, как его заместитель подробно рассказывал о конкурсе проектов, который они выиграли…

— Шеф, Вы как будто не рады?

— Это для тебя впервые, а я уже столько тендеров выиграл — не удивишь. Как будто могло быть иначе… — очнулся он от своих мыслей. Потом подумал немного, посмотрел на своего зама и спросил:

— Скажи мне… та девчонка, которую ты поймал в аэропорту… ты заблокировал ее карту?

— Конечно! При Вас тогда же позвонил в банк.

— Да-да, я забыл… Пожалуй…

Он еще помолчал немного…

— Знаешь что… Позвони туда и сними блокировку. Решит сама, как ей жить. Большая девочка уже… Пусть потратит то, что там осталось. Сделай это с уведомлением, чтобы она была в курсе.

Заместитель посмотрел на него с удивлением. Помялся и ответил:

— Я не успел вам рассказать… Думаю, ей это ни к чему. Пока Вас не было…

— Что еще?

— Пока Вас не было, она занесла Вам это… — и он протянул большой конверт. Из него выпали со звоном ключи. Он развернул бумаги. Там были документы на ее квартиру, магазин и доверенности на все это. Здесь было целое состояние. Состояние для какой-то девчонки с периферии. И почему-то все это теперь лежало здесь, на его столе, в виде никчемных бумаг…

— Скажи, — спросил он снова своего зама, — она больше ничего не говорила?

— Нет, только просила Вам это передать.

— А кто тот парень, помню, ты выяснял это для меня?

— Парень — какой-то художник…

— Кто такой? Мы его знаем? Сколько стоят его картины? — оживленно перебил он его.

— Нисколько. Их никто не покупает. Он их рисует и складывает. И снова рисует. Непризнанный гений!

— И все?

— Все.

Они помолчали немного.

— Молодой? — с надеждой в голосе спросил он.

— Да… такой же, как мы, лет сорок-сорок пять… — получил он безжалостный ответ…

— Вы меня извините, шеф… — тактично добавил его зам, — странная она какая-то.

— Да, странная… — пробормотал он. — Ладно, возьми все это, — он протянул ему конверт с документами и ключами. — Отдай в агентство, пусть заберут и с концами. Цена не имеет значения. Все.

21

Уже две недели, как он вернулся из Испании… Или из Франции. Скорее из Франции, куда он ездил и откуда сбежал. А на обратном пути даже не взглянул на горы. Снегу в этом году было много. Скоро сезон закончится, а он так и не съедет ни разу с горы и пропустит сезон. Но почему-то не тянуло больше вставать на лыжи и отрываться с одной горы на другую, с подъемника на подъемник. Хотя, наверное, зря. Там, наверху, можно ни о чем не думать, просто лететь с тех гор навстречу ветру и этой неизвестности внизу. Почему он так любил этот скоростной спуск, когда любую голубую гору можно превратить в черную трассу и неукротимо мчаться с нее. Потому что там он всегда был один. И один на один с горой, и скоростью, и ветром в лицо. Потому что так он жил и летел без остановки, никогда не падая, летел навстречу всем препятствиям и всегда побеждал. И снова оставался один.