Порочные чувства - Юлия Гауф Страница 38

И хреново.

Любовь, не любовь, какая разница? Решил уже, что со мной будет, и ни с кем больше. Денег дам столько, сколько захочет. Алике я точно не противен. А что до любви — она меня никогда не интересовала. Хотя в последние дни проскальзывают идиотские мысли, что хорошо бы, когда без денег, а потому что я — это я.

Старею, должно быть, вот и лезет в голову всякое.

— Так что, о любви уже напела?

— Рус, повторяю: иди на хер. Разберусь сам. Я похож на тупого малолетку, которого слова брата заставят пойти и Алике разнос устроить из-за денег? Так я не вчера родился, женщины в большинстве своем продажны. Да и не только женщины. Любовь… деньги… похер, мне без разницы. Алика — моя женщина. Скажешь ей хоть что-то не то, и я на миг забуду, что ты мой брат. Пожалеешь. Ни Алике, ни кому-то еще ни пол слова.

— Про её связь с Весниным знаем только мы с Егором?

— Да. И это так и останется, — процедил я.

— Охереть. Думал, ты просто потрахаешь её, и успокоишься. Терпеть не могу продажных баб, — процедил Рус.

— Больная тема?

— Да, брат, больная тема.

— Понял. Это последний раз, когда мы обсуждаем Алику в таком ключе, ясно? — я выбросил окурок, и потянулся за второй сигаретой.

— Ясно. Ясно, что ты в первый раз в жизни влюбился, вот только женщину выбрал для этого неподходящую. Будет строить из себя цветочек, поимеет с тебя все что можно, и кинет. Но это не мои проблемы, разбирайся сам, — Рус тоже зажег еще одну сигарету.

Дальше мы курили в молчании.

Влюбился, блядь.

Глава 31

Ничего хорошего я не ждала, но семья Марата мне понравилась. Даже очень. Руслан смотрел на меня с некоторой долей брезгливости, конечно, а потом и вовсе игнорировал, но в целом все прошло неплохо. А ведь после знакомства с приятелями Марата я и правда ожидала, что об меня в очередной раз ноги вытрут.

Вечер близится к завершению. Мужчины переговариваются о чем-то, Наташа бегает из гостиной на кухню, и обратно. А я тискаю Алису.

— Сладкая булочка, кто у нас главная милашка? — щебечу, и слышу звонкий детский смех. — Так бы и съела!

— Любишь деток? — ко мне подошла Наташа.

— Конечно. Как их можно не любить?

— Мужики не любят чужих детей в большинстве случаев. Это только мы можем умиляться малышне. Я и сама эту кроху обожаю, и когда-нибудь прибью Марата и Руслана за то что они про её мать говорят. Алиска ведь запомнит, комплексовать будет, а они язык за зубами не держат, — Наташа легонько прищемила носик Алисы. — Рус всё злобствует, что всех мужчин нашей семьи прокляли. Проституточное проклятие.

— Проституточное? — фыркнула я.

— Угу. У Егора была девочка, а когда беда с ним случилась — кинула. По мнению Руслана это уже проститутка, раз здорового предпочла, а как по мне… ну, это жизнь. Нужно сильно любить человека, чтобы остаться с ним, неходячим. Младшенький наш погулял с девочкой, защита порвалась, как я понимаю, и появилась Алиса. А девчонка поздно сообразила, что беременна, аборт поздно было делать, вот и скинула нам ребенка. Руслан еще больше обозлился на женский род.

— Это дочь Руслана?

— Нет, — хохотнула Наташа. — Потом запомнишь всех братьев, просто Русик — самый вредный из всех. У него у самого с девочкой его что-то не срослось, вот и бесится, всех женщин шлюхами считает.

Женоненавистник. Ну хоть не для меня одной такая честь — быть ненавидимой Русланом Соколовским.

— Так это и есть проституточное проклятие по мнению Руслана? — я подкинула Алису так, что девочка весело взвизгнула, и тут же повторила это действие.

— Напился вчера, и проговорился, что скоро поверит в проклятие. Мол, мужикам нашим не везет, только шлюхи и попадаются на пути.

Очередная шлюха — это я, видимо. Хм, может, Соколовских и правда кто-то проклял?

— Еще и Егора нашего из-за какой-то простигосподи покалечили ведь. Не из-за его девушки, а из-за соседки. Загуляла идиотка, пропала, а в полицию загребли его. И вот что сотворили, — она кивнула на сидящего в инвалидном кресле мужчину.

Я, как полная трусиха, избегала смотреть на Егора. Саму это взбесило, ну почему у нас народ такой — на инвалидов смотреть стесняемся, вину чувствуем. Вот и я мельком посматривала на него, и взгляд отводила. Сидит бледный, щеки впалые, на коленях плед, а ведь мужик-то красивущий. Жалко.

— Сокамерники это сделали?

— Менты, — бросила Наташа. — Выбивали признание, что Егор изнасиловал, убил девчонку, ну и вот что вышло. Девочка живая, кстати, вернулась с перегаром через пару дней, а Егору всю жизнь теперь мучиться. Еще один повод для ссор в нашей семье: Марат никак Руслана простить не может за то, что он после юридического в ментовку подался. Будто среди них нет приличных людей.

— Есть. У меня папа в полиции работал, — улыбнулась я Наташе. Все же, хорошая она женщина. — Мама всё ругала его, чтобы увольнялся, и начал нормальные деньги в дом приносить, а папа ни в какую. Призвание.

— Вот и я говорю — хороших большинство, но и дерьмо встречается. Но Марату этого не объяснить. Упертые мужики! Еще и на смех меня подняли, мне бабку посоветовали, хочу Егора свозить в деревню, а они нудят — медицина бессильна.

— Бессильна, — услышала я голос Марата, а затем почувствовала, как он обнял меня со спины. — Никакие заговоры на козьем дерьме Егора на ноги не поставят. Херней не занимайся. Как ты его потащишь в деревню? И как потом в очередной раз в глаза ему будешь смотреть, когда он, разумеется, не встанет на ноги?

— Справлюсь, — буркнула Наташа, забрала у меня из рук Алису, увлеченно обслюнявливавшую мое платье, и пошла к Егору.

— Вот ведь упертая. Она его уговорит, и потащит в эту деревню. Принципиально, — бросил Марат, и зло выругался.

— Ну может пусть свозит?

— Ты тоже в это веришь?

В проституточное проклятие я поверила. Только говорить об этом я Марату не стану.

— Умом не верю, а вот сердцем… знаешь, бывают случаи, которые логикой не объяснить. Да и что плохого в деревенском воздухе?

— Его там на ноги не поставят, а только добьют. Ладно, пора нам уже.

Мы пошли к выходу, попрощавшись по пути со всеми домочадцами, а Егор поехал за нами до самого порога. Неожиданно. Я впервые взглянула на него смело, и даже улыбнулась. Клянусь, он уловил на моем лице жалость, которую я пыталась скрыть, но… черт, ну что поделать,