Дикая для Лютого - Лия Рой Страница 38

– Опять играешь в гордость и независимость? – усмехнулся Алексей. Карточку, выделенную мне по переезду, я не трогала. Разве что на новую одежду и игрушки для Кирилла.

Деньги для себя я должна была заработать сама. Только так. Потому что с Князевым мы друг для друга были чужими. Забрав кольцо, он забрал у меня и последнюю надежду на то, что между нами еще может что-то измениться. В лучшую сторону.

– Нет, Алексей. Ни во что я не играю. Только пытаюсь как-то жить дальше, – тихо ответила я, снова принимаясь за готовку. Смотреть Леше в глаза в такой момент означало бы расплакаться в ту же секунду, а мне это было совершенно не нужно.

– Ладно, черт с тобой, делай, что хочешь.

На том наш разговор и закончился, оставив во мне зияющую пустоту. Не знаю, чего мне хотелось больше – чтобы Алексей оставил меня в покое или же, чтобы настоял на своем. Накричал, приказал, а затем обнял и поцеловал, заверив, что я – его. И буду делать то, что он скажет. Что он любит меня и не потребует ничего дурного. Что я – смысл его жизни.

– Возьми себя в руки, – неслышно прошептала я, с грохотом отбрасывая от себя нож, которым собиралась резать тесто. – Ты ему не нужна.

Глава 46

В последние пару месяцев я был настолько зол, что даже мои собственные ребята стали от меня шарахаться. Я ненавидел все и вся, что меня окружало. Ненавидел Виолу, ненавидел ту уйму дорогих шлюх, которых перетрахал за это время, ненавидел себя, потому что все время оставался неудовлетворенным. Складывалось ощущение, что чем больше баб я буду *бать, тем дольше буду оставаться таким.

А еще Абрамова меня злила. Этакая идеальная мать. Все успевала, и Кирилл у нее был идеальным: всегда накормленным, причёсанным, аккуратным. Хотелось сорваться на нее хоть за что-то, но не выходило.

И даже с работой я не мог на нее нападать. Имело бы смысл это делать, если бы она начала жить за мой счет. Я все ждал, когда по карте пойдут траты, касающиеся не ребенка, но Виолетта так и не позволила себе ничего лишнего.

Проклятый идеал. Долбанная мать Тереза.

За исключением ее прошлых поступков, когда бросила меня и сбежала к крысе, а затем скрывала от меня сына полтора года. И скрывала бы дальше, что самое ужасное.

С утра я встал злой, как сам черт несмотря на то, что было воскресенье, которое я традиционно проводил дома, если не случалось какого-нибудь ЧП.

Привел себя в порядок, заглянул в комнату к сыну, не застал там его и спустился вниз. Обомлел, стоя на последних ступеньках лестницы.

– Что это? – Я обвел взглядом большую гостиную, в которой красовалась большая и наряженная елка, практически достигавшая потолка, были развешены праздничные гирлянды. Даже носки висели над камином.

– Мы с Кириллом немного потрудились, пока ты спал, – улыбнулась в ответ Виолетта. Сын улыбнулся, требуя передать себя ко мне на руки.

Я послушно его взял, поцеловал в макушку, не переставая обводить восхищенным взглядом свою гостиную.

Напрочь ее не узнавал. И никогда не наряжал, собственно, праздников тоже не отмечал. Пока рос в детском доме, нам было не до этого, а потом, уже во взрослой жизни, мне это стало не интересно. Неприученный к этому, я не понимал ни глупой суеты, что устраивали возле едва не выдуманного праздника, ни тем более бесполезных трат, связанных с ним.

Правда то, что я видел сейчас мне нравилось.

– Когда ты успела? И вообще… где взяла это все? – Я посмотрел на Виолу. У меня отродясь дома не водилось ничего подобного.

– Заказала. Доставили сегодня, благо, что успели. – Она пожала в ответ плечами, принимаясь развешивать остатки украшений, доставая их из большой картонной коробки. – Твои ребята помогли собрать елку и установить ее, надеюсь, ты не против, что я немного напрягла их?

Я еще раз взглянул на Абрамову. На ней был одет забавный красный свитер с оленями, темные брюки в клетку. Волосы были заплетены в две замысловатые, сложные косы, а вот макияж напрочь отсутствовал. Нехотя, я ею залюбовался. Красавица… другого слова и не подобрать.

Украшения и ель должны были стоить денег и что-то подсказывало мне, что отданная мной карта все еще была не тронута. Независимая, блин. Вот для чего столько пахала?

– Охрану? Нет, переживут, – отмахнулся я, все еще находясь в недоуменном состоянии. – Тебе нравится, малыш? – обратился я к сыну, на что он увлеченно закивал рыжей головой.

– Подалок… – проговорил он, вводя меня в еще больший ступор.

– Я…

– Папа уже положил его под елку, но ты получишь его только, когда поешь, – ответила за меня Виола, подходя ближе к нам и целуя сына в щеку.

– Рано же еще…

– Сегодня Рождество, – пожала плечами Виола.

– В смысле?

– Католическое, – уточнила она.

– Но мы же…

– Никто не запрещает нам его отметить, правда? – ответила она, а я только и сумел, что пожать плечами. – А потом Новый Год, а затем православное Рождество, а затем еще что-нибудь, – заулыбалась Виолетта.

– Наверное… – Я не отмечал никаких праздников. Вообще. Только свержение своих врагов. Обычно, устроенное собственноручно. Даже день рождения игнорировал.

– Пойдем, маленький, надо покушать, – заявила Абрамова.

Вскоре Виолетта с маленьким отправились обедать, а я так и остался болтаться в гостиной, обводя ее восхищённо-удивленным взглядом. Подошел к елке и обнаружил под ней маленькую коробку, обернутую в яркую бумагу. На ней красовалась карточка с моим именем.

Я огляделся по сторонам, словно собирался совершить что-то нехорошее, представил, как это выглядит со стороны, усмехнулся и поднял короб. Повертел им в руках и дернул за красную ленточку.

Стыдно признаться, но подарков мне не дарили. Да и как бы подарили, если я ничего не отмечал? Вот так и прожил почти полвека.

Внутри оказался большой стеклянный шар со снегом и небольшой инсталляцией, состоявшей из