Опасные клятвы - М. Джеймс Страница 38

Так много изменилось, так быстро. А что, если это изменится и для меня? Но это невозможно. Ничего не изменится. Николай с самого начала заботился о Лилиане несмотря на то, что она думала, он всегда хотел защитить ее, позаботиться о ней. Они враждовали, но их брак был основан на желании защитить. Мой брак с Тео, это деловая сделка, основанная на мести.

Он никогда не будет прежним — и мы никогда не полюбим друг друга.

Когда прием заканчивается, он смотрит на меня.

— Я планировал отвезти тебя в особняк сегодня вечером, — тихо говорит он. — Я мог бы снять отель, но мне понравилась идея провести нашу брачную ночь в собственной постели. Надеюсь, ты не возражаешь.

Я снова ощущаю странную боль, неясность в том, чего он на самом деле хочет от меня. Это кажется сентиментальным поступком, как и кольцо. Но это не похоже на холодную, отстраненную договоренность, которую я ожидала.

Мне интересно, что бы он сказал, если бы я ответила, что против. Если бы я сказала ему, что предпочитаю провести брачную ночь в отеле, где-нибудь в более безличном месте. Но, по правде говоря, я не задумывалась об этом. И это как-то неправильно, проверять его, когда для меня это действительно не имеет никакого значения.

— Все в порядке, — говорю я ему и не могу прочитать выражение его лица. Но я думаю, что, когда он потянулся к моей руке, это сделало его счастливым.

Я никогда не знала более непонятного человека.

11

МАРИКА

Сидя в машине, моя кружевная юбка облегает мои ноги, Тео молчит во время поездки в свой особняк, сидя со мной на заднем сиденье. Мне любопытно, о чем он думает, но я не решаюсь спросить.

Наверное, о том, что он собирается сделать с тобой, когда затащит в постель, говорю я себе, но не думаю, что дело в этом. Он что-то обдумывает, и я не совсем уверена, что хочу знать, что именно.

Сам особняк прекрасен, он находится за городом, на многих акрах зеленой лужайки, темный камень возвышается над ней в конце длинной извилистой подъездной дороги, окруженной железными фонарными столбами. В нем есть некая старинная красота, которую я могу оценить. Когда Тео впускает меня в парадную дверь и говорит, что дал персоналу выходной, я вижу, что это переходит и в интерьер. Полы из темного дерева, стены темно-зеленого цвета, в доме царит уютная атмосфера, которой я не ожидала от особняка. Он совершенно не похож на тот, в котором я прожила всю свою жизнь.

— Мы…, — прочистил он горло. — Мы могли бы сначала выпить, если хочешь.

Он выглядит почти неловко, и это меня пугает. Ты на двадцать с лишним лет старше меня, хочу я сказать. Почему ты ведешь себя так, будто тебе шестнадцать и ты впервые пытаешься соблазнить девушку?

Я не знаю, что сказать в ответ. Сказать ему, что я бы предпочла просто покончить с этим, звучит грубо, но я не вижу смысла в том, чтобы выпивать и затягивать это. Я помню, что он сказал мне, что надеялся на дружеское общение с женой, и знаю, что, выпивая с ним, мы лишь обманемся в ложных представлениях о том, что это такое — чем мы можем быть вместе. Но я также знаю, что это то, что я должна делать. Чем больше я смогу заставить Тео думать, что он мне нужен, даже что он мне небезразличен, тем легче будет сделать то, что нужно Николаю.

У меня нет причин чувствовать себя виноватой. Как мне рассказывали, Тео причинил нашей семье глубокую боль. Но…

Не думай об этом, говорю я себе, понимая, что он все еще ждет от меня ответа.

— Было бы неплохо выпить, — говорю я ему. — Может, шампанского? Что-нибудь для праздника.

— Я думал о виски, для себя, — со смехом говорит он, ведя меня по коридору к большой комнате с огромным камином в одном конце, перед которым стоят плюшевые бархатные и кожаные диваны темно-зеленого и темно-коричневого цветов. — Но я думаю, что смогу найти бутылку шампанского, чтобы открыть ее для тебя.

— Я бы выпила и вина, если ты не хочешь открывать целую бутылку. Я осторожно присаживаюсь на край одного из диванов, чувствуя себя очень заметной, все еще в свадебном платье. Тео снимает пиджак, кладет его на спинку одного из утыканных гвоздями барных стульев перед позолоченным баром из красного дерева в дальнем конце комнаты и ослабляет галстук.

Что-то в этом движении, в том, как быстро он расслабляет его, и в том, как эти длинные пальцы проворно расстегивают первые две пуговицы его рубашки, когда он со звоном опускает лед в стакан, вызывает во мне небольшой прилив жара. Успокойся, говорю я себе, но тут замечаю прикосновение темно-русых волос к краю его рубашки. Мне вдруг представляется, как я расстегиваю остальные пуговицы, мои пальцы скользят по его груди, пока я не увижу все, что скрывается под рубашкой.

Он наливает мне бокал вина, переносит его и виски, садясь рядом со мной.

— Вот, пожалуйста, — говорит он, протягивая мне бокал, и я осторожно беру его.

Тео колеблется, словно пытаясь решить, что сказать.

— За дружбу, — наконец говорит он, наклоняя свой бокал к моему, и я чувствую еще один из тех непонятных толчков в груди, когда касаюсь краем своего бокала его бокала.

— За партнерство, — тихо говорю я и понимаю, что это первая настоящая ложь, которую я ему сказала.

Я не намерена быть его спутницей. Я не намерена быть никем иным, кроме как его безвольной женой, пока не наступит день, когда Николай получит то, что ему нужно, чтобы покончить с Тео и его империей, тогда я продолжу свою жизнь и стану той, кем стану без него.

У