Линн Пембертон - Затмение Страница 38

1

Лондон. 1993 год

Райен Скотт Тайлер уже в четвертый раз перевязывал черный галстук. Узел никак не получался.

– Вот чертова штуковина! Никогда не выходит с первого раза.

С такими резкими словами он обратился к своему отражению в зеркале ванной комнаты. Почему нельзя пойти в бабочке, которая застегивается моментально? Почему надо мучиться с этим ненавистным лоскутом из черного шелка?!

Галстук упрямо съезжал набок.

Райен злобно дернул его очередной раз и поправил воротничок. Сверкающая белизна свеженакрахмаленной рубашки была особенно заметна на фоне его смуглой кожи и длинных черный кудрей. Он провел рукой по волосам – те еще не высохли.

Щеки и шею покрывала темная щетина. Как она смотрится? Изыском парикмахера или обыкновенной неряшливостью? Этот вопрос он разрешить так и не смог, но на бритье все равно времени не оставалось. Он уже и так опаздывал.

Райена выбил из графика звонок Рика Аронсона из Лос-Анджелеса – очень нужный звонок. Молодой режиссер не мог сказать крупному голливудскому продюсеру, что у него нет времени на разговор с ним, что он торопится.

Позабыв обо всем, Райен внимал Рику, жадно ловил каждое его слово: деньги, считай, у него в кармане, надо только еще разок встретиться кое с кем из «Максстар пикчерз» – на этот раз все будет без обмана и трепа, заверил его Рик. Если ему удастся заарканить на главную женскую роль одну из английских звезд, тогда дело, считай, сделано и им дают зеленый свет.

Как с ним всегда случалось после таких бесед, Райен почувствовал необычайный прилив энергии. Душ слегка охладил его пыл, сразу вспомнились прошедшие два года и длинная череда продюсеров, банкиров, инвесторов, бесконечные переговоры и пустые обещания.

Райен хорошо знал, что мир кино – сущий ад, напряженный труд, требующий полной самоотдачи, и поэтому, одеваясь, убеждал себя, что если он хочет когда-нибудь запустить свой фильм, нужно крутиться самому. Но ему не хватало терпения. Более того, его обуревала гордыня, которая не допускала и мысли о возможном поражении. Он не сомневался, что создаст лучший фильм десятилетия. Только бы ему убедить в этом нужных людей.

Наконец он вышел из своей квартиры на Челси-Харбор и спустился на лифте вниз, где у подъезда ждала машина.

– Добрый вечер, мистер Тайлер, – вежливо приветствовал его шофер, распахивая заднюю дверцу «ягуара».

– Добрый вечер, Том, – отозвался Райен, забираясь в уютный полумрак салона.

– Куда едем, сэр?

Райен порылся в кармане, ища адрес, и прочитал его, напрягая глаза, не привыкшие к темноте.

– Дрейкотт-плейс. И поднажми – я уже опаздываю.

– Конечно, мистер Тайлер, будем на месте меньше чем через десять минут.

Когда они ехали по Лотс-роуд, Райен стал думать о предстоящей встрече с Фаррел, двадцатилетней моделью, которая обещала в недалеком будущем стать супермоделью, так, во всяком случае, считала она сама, о чем тут же и сообщила ему, как только они познакомились две недели назад в ночном клубе «Трамп».

Когда автомобиль подъехал к ее дому, она тут же вышла из дверей, закутанная в длинную кашемировую шаль с бахромой, свободно ниспадающую с плеч. Слегка распахнувшись, шаль приоткрыла черное, облегающее фигуру длинное платье, на котором выделялись белые манжеты и воротничок.

Даже при уличном освещении было видно, как она красива, и еще – что крайне возбуждена. Окинув Райена ледяным взглядом, Фаррел села рядом:

– Ты сказал, что заедешь в шесть тридцать и чтобы я была готова. Так вот – я была готова! – злобно рявкнула девушка. Искаженное гневом лицо сразу потеряло всю свою привлекательность.

– Прости, но я задержался из-за телефонного звонка влиятельного продюсера из Лос-Анджелеса.

– По-моему, ты не испытываешь никакого раскаяния.

По лицу Райена пробежала легкая улыбка.

– Конечно, я очень раскаиваюсь. Но как мне доказать это тебе?

Не желая, чтобы он так легко отделался, Фаррел продолжала:

– Не мог же этот чертов звонок так тебя задержать! В конце концов мог бы позвонить и сказать, что опаздываешь.

Райен поморщился. Он не терпел, когда женщины ругались: мужчины – куда ни шло. Но Фаррел завелась, и ему ничего не оставалось, как молча глядеть прямо перед собой в ожидании, пока она успокоится.

– Райен, ты опоздал почти на час. Прием с шампанским мы уже пропустили и можем опоздать к началу спектакля: тогда нам придется торчать на ногах весь первый акт.

Райен глядел в окно, сожалея о своем опрометчивом решении пригласить Фаррел на сегодняшний спектакль. Красивые избалованные модели – не для него. Их маниакальная поглощенность собой заставляла его зевать от скуки, и новая знакомая не являлась исключением. Райену Тайлеру не были нужны победы напоказ, красивые трофеи. Он был знаком с достаточным количеством привлекательных интеллигентных женщин и со многими из них дружил.

Решив все же не заводиться, Райен обратился мыслями к пьесе, которую им предстояло увидеть. Он не меньше других был удивлен, когда знаменитый режиссер Питер Раддок, прославившийся в театральной среде своим бешеным темпераментом, взял на главную роль в своем спектакле «Бремя измены» неизвестную актрису. Играть женщину, достигшую после второй мировой войны высокого положения в сенате США, а впоследствии из-за страсти к мужчине предавшую родину и убеждения, – нелегкое дело для молодой и неопытной актрисы, а именно такой и была Люсинда Уэст.

Только на прошлой неделе Райен прочел о мисс Уэст статью в «Санди таймс». Эта аристократка отбросила в своем театральном имени титул и первую часть фамилии. Ее дебют в «Укрощении строптивой» в Королевском Шекспировском театре вызвал единодушное одобрение критики.

Райену понравилось, как звучит имя актрисы, понравилось лицо, и он решил, что если ее игра так же хороша, то можно будет попробовать ее на роль Нэнси в «Бумагах Митфордов» – фильме, на съемки которого он так судорожно искал сейчас деньги.

Райен нарушил ледяное молчание, царившее в салоне автомобиля.

– Ты видела раньше Люсинду Уэст?

Фаррел запустила руку в свои длинные темные волосы и перекинула их на другую сторону – эта ее привычка ужасно раздражала Райена. Он поспешил отпрянуть, чтобы уберечь глаза.

– Нет, никогда не слышала о ней.

В голосе Фаррел звучала неуверенность, но Райен не стал продолжать беседу – они уже подъезжали к «Доминик-тиэтр» на Тоттенхем-Корт-роуд. Пока он вылезал из машины, Фаррел успела подкрасить губы.

В театр они вошли за пять минут до начала спектакля. В зале царило оживление, все места были заняты; завидев кое-кого из знакомых, они помахали им в знак приветствия.