Анна Берсенева - Последняя Ева Страница 39

Она смотрела в его смеющиеся глаза, видела непокорный завиток на лбу – на всех фотографиях он был заметен – и думала о том, что теперь уже невозможно будет прикоснуться пальцами к завитку…

Эта мысль была такой мучительной, что Ева невольно встала, подчиняясь безотчетному порыву, подошла к двери, протянула руку, коснулась холодного глянца фотографии… Неожиданно дверь открылась, и она отдернула руку, как будто обожглась.

На кухню вошел Олег, поддерживая под локоть Галочку.

– Ну вот, здесь попрохладнее будет, – сказал он, усаживая Галочку на единственную оставшуюся на кухне табуретку. – Ева, открой-ка форточку, чего это жара такая? Тьфу ты, мы же мясо в духовку запихнули! – вспомнил он. – Не сгорело еще?

– Нет, – покачала головой Ева. – Запах очень хороший, горелым совсем не пахнет.

– Его, кажется, соком поливать надо, – сказал Олег. – Ты пополивай, раз все равно здесь сидишь, ладно? И за Галкой присмотри, пусть отдохнет. А то она что-то…

Что Галя «что-то», было понятно и без пояснений. Даже удивительно, с чего это она вдруг так напилась! Впрочем, Галочка у них была эмоциональная, импульсивная. Может, и в самом деле отцовский выход на пенсию так ее взволновал, или еще что-нибудь.

– Я послежу, – кивнула Ева. – Мы вместе последим, да, Галь?

– М-гу… – кивнула Галочка. – П-последим, да… Иди, Олежка, иди, я тут посижу немножко… Ева, дай воды, а?

Олег вышел из кухни, а Ева открыла висящий над раковиной шкафчик, в котором у Дениса лежали лекарства. Она достала коробку из-под обуви, служившую аптечкой, и, порывшись, нашла алка-зельцер – чудодейственное антипохмельное средство, которое исправно привозили из Германии все, кто ездил туда на стажировку. Ева однажды даже папу попросила привезти, когда в школьных поездках случился перерыв и у Дениса кончились запасы, – чем вызвала удивление у Валентина Юрьевича.

– Выпей-ка, – сказала Ева, протягивая Галочке шипящий стакан. – Выпей, Галка, сразу протрезвеешь!

– Очень надо, – пробормотала Галя. – Протрезвею – ну и что? Большая радость…

Но стакан она все-таки взяла и, пока Ева поливала соком томящийся в духовке кусок свинины, выпила лекарство маленькими глоточками.

На таких не закаленных пьянками товарищей, как Галочка, таблетки действовали быстро. Это Ева по себе знала: Денис однажды отпаивал ее этим самым алка-зельцером, когда у нее разболелась голова от настоящего шотландского виски, которым он думал удивить ее и обрадовать… Это здесь было, в этой квартире, год назад, и он смеялся тогда, глядя в Евины окосевшие глаза, и целовал в полуоткрытые губы, на которых шипели пузырьки от лекарства.

– Ну, очуняла? – улыбнулась Ева, глядя, как Галя смешно, по-кошачьи фыркает, вытирая почему-то нос.

– Фу, гадость какая! – заявила та. – Придумают же эти немцы!

– А то лучше по-нашему мучиться? – Ева пошире открыла форточку. – Сейчас все пройдет, вот увидишь, сразу хорошо себя почувствуешь.

– С чего это я хорошо себя почувствую? – не согласилась Галя. – Слушай, где тут у него сигареты, а? Мои в сумке где-то, неохота в прихожей искать.

Начатый блок «Мальборо» лежал в другом подвесном шкафчике. Галочка распечатала протянутую Евой пачку, с удовольствием закурила. К Евиному удивлению, она не выглядела особенно пьяной. Таблетка, что ли, так быстро подействовала?

– Да это мне просто расслабиться захотелось, – перехватив ее недоуменный взгляд, объяснила Галочка. – Вот и запьянела в ноль секунд. Ну приятно же покапризничать, слабой себя почувствовать. Все-таки мужики вокруг! А тебе разве нет?

– Да нет, наверное, – улыбнувшись, пожала плечами Ева. – Зачем притворяться?

– А что такого? – не согласилась Галочка. – Почему бы и не притвориться, между прочим? Ты вообще, если тебе интересно мое мнение, слишком Диньке потакаешь во всем, вот он и…

Галочкино мнение было Еве совершенно неинтересно – наоборот, эти слова болезненно отозвались в ее душе. Наверное, Галочка это почувствовала и тут же перевела разговор на другое.

– А ты так и не закуривала ни разу? Прямо-таки образец для подрастающего поколения! Ну не обижайся, Евочка, не обижайся, я же не со зла. Не куришь – и правильно, цвет лица наподольше сохранится. И как ты только не боишься ничего, не понимаю! – неожиданно воскликнула она.

– Чего это – ничего? – удивилась Ева. – Что цвет лица не сохранится?

– А хотя бы… Да вообще – одиночества не боишься, вот чего! – объяснила Галка. – Вроде умная женщина, припожиленная уже, а живешь как младенец или как все равно с Луны свалилась.

– Но что же делать, Галя? – медленно произнесла Ева. – Все равно ведь ничего не сделаешь…

Конечно, она понимала, о чем говорит ее приятельница. Галочка Фомина выглядела лет над десять моложе своих тридцати пяти: она была та самая маленькая собачка, которая до старости щенок. Вся она была маленькая, и черты лица меленькие, и стриглась всегда «под мальчика», поэтому как-то не помнилось, сколько ей лет. Но годы-то шли, хоть пока и не оставляли заметных следов на лице…

– Это смотря с чем не сделаешь ничего, – возразила Галя, затягиваясь поглубже. – Может, мужчину своим и не сделаешь, если он не хочет. Но о себе-то надо позаботиться – в смысле, о будущем своем!

– Надо, – кивнула Ева. – Если бы еще знать, как.

– Да ребенка хотя бы родить, – заявила Галочка. – Как ты так беспечно себя ведешь, не понимаю! Было б тебе восемнадцать, тогда еще ладно: думала бы, что с ребенком, может, замуж не возьмут. Но теперь-то чего ты боишься? Тебе же тридцать три будет? Наоборот, это и лучше еще, по-моему, если ребенок, – словно для себя самой сказала она. – На мужчин умиротворяюще действует. Думают, все, мол, у нее уже есть, можно не беспокоиться. Расслабляются, а там, смотришь, и… В общем, дети в нашем с тобой возрасте интимной жизни не помеха! – заключила она. – И о старости тоже, между прочим, уже пора думать, не все только на маму с папой надеяться. А Денис здоровый, умный, с хорошим характером, от него родить – лучше некуда.

Вообще-то Ева хорошо относилась к Галочке: нравилась ее легкость, и юмор, и неунывающий характер. Но сейчас ей почему-то до того противно было слушать эти рассуждения, что она еле сдерживалась, чтобы не отвернуться. Хотя та, конечно, говорила чистую правду.

– Ну что ты так на меня смотришь? – заметила Галочка. – По-твоему, не права я?

– По-моему, права, – кивнула Ева. – Но все равно… Ребенка заводить как страховой полис на старость… Не могу я так, Галя!

– Ну и дура, – неожиданно сердито сказала Галочка, бросив окурок в пустую майонезную банку. – Не можешь – вот и будешь до старости лет Дениске в рот смотреть, пока ему это совсем не надоест. А сама потом за все свои страдания ни с чем останешься!