Хищный. Наглый. Холостой - Алина Ланская Страница 39

— Случилось чего? — Инга вскинула свои золотистые брови.

— Олеська… ладно, давай по порядку… мы не ездили ни на какие переговоры! — залпом выдала я и, увидев округлившиеся от удивления глаза Лисецкой, добавила: — Мы почти весь день провели у Баринова дома.

— Что? А… Вот так сразу?

Инга из нас всех самая эмоциональная, да еще с богатым воображением, так что я поспешила объяснить:

— Ничего не было… мы просто разговаривали… как друзья.

— Да ты его мышьяком готова была травить несколько дней назад! — фыркнула Лисецкая. — Он отобрал у тебя назначение. Друзья?!

— Мы целовались… — прошептала я, и мои губы медленно расползлись в улыбке. — Это было круто.

Инга полминуты, не меньше, сидела с открытым ртом, а потом выдохнула:

— И как?! Круто целуется?

— Да, но не это главное.

— А что тогда? Ты бросишь Пашку? Свадьбы не будет? Офигеть! У тебя роман с Бариновым! А я твоему Сереженьке сегодня чуть по морде не заехала, когда он пургу начал нести. А значит, вот как…

Инга никак не могла прийти в себя. А ведь я еще много чего ей не рассказала.

— Нет у меня никакого романа с Саввой. — Я пожала плечами. — И с Пашкой все… все запуталось, у нас кризис, а тут Баринов. Неделя только, как он появился, а столько уже всего… Ты помнишь Новый год на моей старой даче?

— Ну… смутно. Подожди, это же тогда вы с Кальяновым вдрызг разругались?

— Я ему нравилась в универе. — Мысли убегали вперед, я даже не ответила на вопрос Инги. — Баринову нравилась. И он поехал тогда ко мне на дачу, чтобы со мной быть. Ты веришь в это?

Лисецкая молчала, она неожиданно серьезно смотрела на меня, потом пожала плечами и отвела взгляд.

— Ну? — поторопила я подругу, которую обычно приходилось сдерживать, настолько эмоциональной и реактивной она была.

— Я догадывалась, Кать, — выдавила из себя Инга, — то есть мне казалось, что он к тебе как-то особенно относится. А когда тебя не было рядом, ему явно было скучно. Вы так мило ругались постоянно.

— И ты ничего не сказала?! — не удержалась я. — Все видели, догадывались и молчали.

— Вообще-то Диля как-то ляпнула (мы только начали учиться), что Баринов к тебе неравнодушен, так ты ее как ребенка отчитала. Не помнишь?

— Не-а.

— Вспоминай. Нам отменили какую-то пару, мы сидели в столовке в третьем корпусе и обсуждали приглашение Баринова в пятницу в Gypsy. Юсупова тогда сказала, что это только из-за тебя, мол, Савва не позвал бы никакого из нас в крутой ночной клуб.

— Очень смутно.

— Ты ее одернула, Кать. Сказала, что Диля ничего не понимает в парнях, что Баринов тебя ненавидит, как и ты его…

— Прям так и сказала?

— Ага. — Инга взяла со стола тарталетку с крабовым салатом и отправила ее в рот. — Мы все переглянулись и поняли, что эту тему лучше не поднимать.

— А Пашка? Он был с нами?

— Кажется, да. Но вы, мне кажется, еще не встречались или только-только начали…

Уже тогда все было видно. Всем, но только не мне. Наверняка и Кальянов все понимал, но ни словом, ни вздохом…

— Не вини себя. — Лисецкая пододвинула ко мне тарелку с канапе. — Ты была влюблена в Пашку, а Савва очень своеобразно показывал свой интерес. Он каждую неделю себе подружку менял. Мне самой со временем стало казаться, что я ошиблась. Ну или ты ему нравилась просто потому, что не реагировала на него как женщина. В тебе даже не было щенячьего восторга, как во мне или Дильке. Мы Савву обожали, хотя и знали, что нам ничего с ним не светит.

— Лурия все знала. Но она не только молчала, она… Савва тогда поехал ко мне на дачу, чтобы со мной быть, а Олеська не дала.

— Припоминаю, да. — Инга смешно наморщила лоб. — Ты уверена, что Баринов тогда хотел с тобой замутить?

— Он так сказал.

— Странно… — протянула Лисецкая и, словно очнувшись, стала набирать себе еду на тарелку. — Извини, голодная как волк. Ты тоже ешь, не пропадать же добру. А сейчас чего Баринов хочет? Он же понимает, что на интрижку ты не согласишься.

— Понимает, наверное. Я запуталась, Ин. У меня вся жизнь в тартарары летит. Мне с Пашей всегда было комфортно и хорошо, но стоило появиться Баринову, так он стал меня во всем раздражать.

— Ты вообще любишь Кальянова? Какой, к чертям, комфорт?!

— Да не кричи ты так. Конечно, я его люблю, это само собой разумеется. У всех любовь разная, Ин, у нас с Пашей она всегда была спокойной, умиротворенной, что ли. Без африканских страстей с битьем тарелок и поножовщиной.

— Он никогда до тебя не дотягивал. Я про Кальянова, если что. — Инга взяла в руку наполненный почти до краев бокал. — Вы очень мило смотрелись вместе, это да, но Паша никогда не был мужиком в вашей паре. Извини за откровенность, Кать.

— То, что он не размахивает кулаками и не контролирует каждый мой шаг, не делает его тряпкой! Я с детства ненавижу властных мужчин!

— Только целуются они классно, да? — Инга громко хихикнула. Мне же захотелось отобрать у нее бокал. Или как минимум добавить в него минералки.

— Не смей никому проговориться!

— Да я молчать буду! Мы же подруги, и я очень рада, что ты наконец-то видишь не только своего Кальянова. Да и Паша вовсе не такой наивный ромашка, как тебе кажется, Кать.

— Он хороший человек. Очень хороший.

Инга криво улыбнулась, но продолжать не стала. Я же собралась с духом и выложила ей наш недавний разговор с Олесей.

— Надо же, как Викинг ей запал в душу, я и не думала, что она до сих пор по нему сохнет. — Лисецкая поджала губы. — Не ожидала такого от Олеськи. Она у нас девка эгоистичная, себе на уме, но… Что делать будешь, Кать?

— С Олесей? Да ничего.