Шпаргалка (ЛП) - Адамс Сара Страница 39

— Эй, прости, что я так много разговаривал по телефону. Так бывает не всегда, но быть в середине плей-офф означает, что мое время…

Она смеется и поднимает руку.

— Натан, пожалуйста. Это я — тебе не нужно объяснять мне, насколько ты занят в плей-офф. На самом деле я была благодарна себе за время, проведенное в этой поездке.

— Ага? — Я улыбаюсь и киваю на ее телефон. — Что ты делала?

Она прикусывает полную нижнюю губу, и мне интересно, не будет ли слишком много, если я сделаю это во время нашего первого поцелуя.

— Ничего такого.

Ее щеки становятся розовыми.

Я смеюсь над тем, как она тут же наклоняет свой телефон, чтобы я не мог видеть экран.

— Тогда это в значительной степени означает, что ты что-то замышляешь. Давай, отдай.

— Нет! — Ее длинные темные ресницы практически касаются бровей, когда она широко открывает глаза. — Ты будешь надо мной смеяться.

— Конечно, буду, — говорю я с ухмылкой. — Но в этом нет ничего нового, так что дай мне посмотреть.

Она недовольно вздыхает и отдает телефон. Сейчас я смотрю на страницу поиска Google, полную изображений «знаменитостей на красной ковровой дорожке».

Я не смеюсь, потому что вижу, что она искренне смущена.

— Почему ты смотришь на это?

— Потому что! Мне нужно получить идеи о том, как позировать. Ты так привык ко всему этому, но… Я здесь, чтобы не волноваться, потому что через две минуты я буду НА КРАСНОЙ дорожке ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ!

Мне сейчас очень плохо. Я совершенно забыл показать ей, что такое красная дорожка. Конечно, она нервничает. Я помню, что чувствовал себя абсолютно уверенным, что у меня будет фейсплант во время моей первой фотосессии, и я даже не носил четырехдюймовые каблуки, как она. Вероятно, не лучший момент, чтобы сказать ей, что мы также должны публично поцеловаться в первый раз на той самой красной ковровой дорожке.

— Тебе не о чем беспокоиться. Я буду рядом все время и прослежу, чтобы ты не споткнулась и не упала. Что касается позирования, ты хочешь, чтобы у всех был шанс под хорошим углом. Расправь плечи и гордись грудью, а затем представь, что пытаешься настроить распознавание лиц на своем iPhone.

Она хихикает, и ее плечи расслабляются.

— Что это значит?

— Ты знаешь, когда он заставляет тебя поворачивать лицо в разные стороны, чтобы он мог изучить каждую деталь твоего лица, чтобы разблокировать его. Сделай это с камерами. Посмотри влево, вправо, слегка наклони подбородок в одну сторону, а затем повтори в другую сторону.

Она кивает, сосредоточившись на моих инструкциях.

— Хорошо, а что мне делать с руками?

— Ты будешь держать мою руку левой, а другую руку можешь положить на бедро. Не беспокойся о том, чтобы знать, когда идти, а когда остановиться. Я буду вести тебя всю дорогу.

Она делает глубокий вдох, и я не позволяю своему взгляду упасть на часть ее декольте, которая видна под этим прозрачным куском блестящей ткани. Но я хочу.

— Спасибо. Это… это плохо, что я немного жду этого?

Что-то в этих словах облегчает комок в моей груди. Она взволнована? Бри всегда говорила мне, как сильно ей не хотелось бы участвовать в этой части моей жизни. Я облизываю губы, вместо того чтобы цепляться за ее заявление.

— Я счастлив, что ты есть. Потому что ты мне нравишься здесь, со мной.

Ее яркие глаза перемещаются на меня, и внезапно этот внедорожник кажется маленьким. Как восхитительно маленькая крошечная коробочка.

— Нам нужно поцеловаться, — заявляю я без такта.

Выражение ее лица падает.

— Извини меня?

Я прочищаю горло и мысленно бью себя за то, что я совсем не гладкий.

— На красной дорожке. Это то, что Тим говорил мне по телефону. Николь считает, что для нашего «парного образа» было бы неплохо кратко поцеловаться, пока они фотографируют.

Глаза Бри так широко распахнуты, что я боюсь, что они сейчас вылезут из ее головы. Она скручивает руки на коленях. Если бы она стояла, она бы ходила взад-вперед.

— Я не могу поцеловать тебя там! Я беспокоюсь о том, чтобы просто улыбаться, как есть! Поцелуи собираются… Натан… о боже. Наш первый поцелуй не может быть на глазах у папарацци!

Мой желудок переворачивается от ее слов: первый поцелуй . Как будто она точно знает, что будет больше.

— Ты… ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя сейчас?

Я НЕНАВИЖУ, как нервничаю сейчас. Не позволяй своему голосу дрожать, как у проклятого дурака.

— Нет! Точно нет! — Она делает паузу, несколько секунд смотрит в окно, а затем снова переводит взгляд на меня. — Ну, возможно. На самом деле да. — Еще одна пауза с решительным качанием головой. — Подожди, нет. Лучше целоваться только на публике, чтобы мы не чувствовали, что это реально.

— Это будет по-настоящему.

Она смотрит на меня.

— Нет. Это. Не будет.

— Мои самые настоящие губы будут на твоих самых настоящих губах, Бри. Это и есть определение настоящего. Это не будет в наших головах.

Она готовится закрыть лицо руками, но останавливается, когда вспоминает, что не может испортить макияж. Вместо этого она скулит.

— Фу. Натан. — Ее глаза скользят по мне, и она выглядит испуганной. — Это много. Все это. Я и ты.

— Я знаю. — Мне хочется положить руку ей на бедро, чтобы утешить, но я знаю, что от этого будет только хуже. Вместо этого я чувствую, что должен сидеть сложа руки, чтобы у них не возникло никаких идей. Я должен подтолкнуть Бри к этому сдвигу в наших отношениях, а не бросать ее через нос лодки без спасательного жилета. — Посмотри на меня, Бри.

Она это делает, и ее глаза наполнены таким количеством эмоций, что я не могу их прочесть.

— Это просто я. Я и ты. Натан и Бри Чиз. Поцелуи этого не изменят.

Это сделает все эти вещи лучше.

Тяжесть на ее лице ослабевает, и она улыбается.

— Ты прав. Это просто поцелуй. Ничего страшного.

Ну, это не совсем то, что я имел в виду.

У меня нет возможности объясниться, и у нас нет времени попрактиковаться в поцелуе, даже если бы мы захотели. Внедорожник тормозит и останавливается, и безумные, испуганные глаза Бри устремляются на меня. О, нет. Она выглядит так, как будто ее сейчас стошнит. Теперь я протягиваю руку и сжимаю ее бедро. Ее кожа теплая и гладкая под моими пальцами. Я не позволяю своему мозгу регистрировать, как хорошо она себя чувствует. Я не могу сейчас, иначе я сойду с ума.

Она сглатывает, и тут дверь открывается. Тут же раздается взрыв аплодисментов фанатов, скрывающихся за веревкой, и вспышки камер, желающих поймать точный момент, когда мы выходим на красную дорожку.

Я коротко киваю Бри. Она кивает в ответ, и мы действительно делаем это. Вместе. Моя мечта сбылась, и я только надеюсь, что это не станет кошмаром Бри.

Сразу же эта ночь отличается от всех других событий, которые мне пришлось пережить без нее рядом со мной. Вся энергия изменилась, когда Бри схватила меня за руку и прилипла ко мне, как июньский жук, когда мы шагаем по красной ковровой дорожке. Я продолжаю оглядываться на нее, чтобы убедиться, что ее не тошнит во время ходьбы, но примерно через десять шагов ее улыбка меняется с напряженной и испуганной на более мягкую и уверенную.

Мне знакомо это чувство. Это то же самое, как когда вы впервые прыгаете с трамплина. Эта первая секунда после прыжка — самая тяжелая, а потом уже легко. Ничего не остается, кроме как наслаждаться свободным падением.

Рука Бри сжимает мою, и я оглядываюсь и вижу, как она морщит нос в своей фирменной милой улыбке. Это она. Ты можешь в это поверить? Смотри. Мое сердце разрывается. Она широко открыта, полностью принадлежит ей. Всегда была.

— Натан! Сюда!

— Натан!! Бри!

Папарацци громкие, а вспышки яркие, но я едва различаю их как Бри и останавливаюсь перед фоном, на котором повсюду напечатан логотип журнала Pro Sports Magazine. Потому что пришло время поцеловать Бри.

Я отпускаю ее руку, чтобы обхватить ее бедро своей, и немного повернуться к ней, следя за тем, чтобы большая часть наших тел была обращена к фотографам. Внезапно я ненавижу то, что это должен быть наш первый поцелуй. Это худшее. Он кажется жестким. Рассчитанным. Настолько далеко от романтики, что с таким же успехом мы могли бы оказаться на мусорной свалке с гнилой банановой кожурой, лежащей у меня на голове. Это никоим образом не ослабит ее колени, и я не хочу соглашаться ни на что меньшее.