Ночные игры - Анастасия Градцева Страница 39

— Руки в карманы не совать! Рюкзаки не трогать!

Подталкиваемые окриками и тычками в спину, мы зашли в отделение. Сука, как страшный сон это все. Мерзко бояться, когда ты ничего не совершил, но я боялся.

Потому что знал — случаи бывают разные. И было бы желание, а статья найдется.

Сначала нас два часа в обезьяннике мариновали, потом по одному допрашивать начали. Бить не били, но от этого нихера легче не становилось.

— Красивые фотки, — сидевший напротив меня полицейский демонстративно листал фотогалерею на моем смартфоне. — Баба ниче такая. Девушка твоя?

— Сестра, — процедил я.

Перед глазами будто красная пелена стояла. Хотелось вывернуть этой сволочи руку и размазать его морду об стол. Так унизительно я себя никогда в жизни не чувствовал. Сука, да лучше бы били, чем вот так шариться в телефоне, зачитывать вслух мои сообщения и комментировать фотографии. Горите в аду, уроды!

Правом на звонок я пользоваться не стал. Знакомых в этой сфере у меня не имелось, а пугать посреди ночи мать с отцом — так себе идея. Если не отпустят к утру, так и быть, позвоню бате. Будем что-то решать.

Вдруг в кабинет заглянул тот, который нас задерживал, и что-то тихо сказал на ухо уроду, крутившему мой телефон. Тот слегка поменялся в лице, и оба вышли за дверь.

Некоторое время я сидел один, тупо уставившись в окно.

Интересно, на каком уровне сейчас Еноты? Закончили уже или зависли на одном из хитроумных заданий Ника?

— Егор Дмитриевич, — в тоне полицейского что-то неуловимо поменялось, — мы все выяснили, вы можете быть свободны. Протокол об административном задержании только подпишите, пожалуйста.

Да ладно! Только что чуть ли не наручники напяливали, матом крыли, а тут по имени-отчеству, на «вы», да еще и «пожалуйста». Дико странно.

Мне отдали телефон. Вернули рюкзак.

— Претензий к нашей работе не имеется?

Глаза у полицейского были колючие и настороженные, поэтому я тут же согласился: конечно, что вы, какие претензии? Такая работа, я все понимаю. Да-да, и вам всего хорошего.

В коридоре встретился с остальными ребятами. Они тоже выглядели ошарашенными. Мы коротко переглянулись, почти бегом выскочили оттуда, погрузились в машину и помчались куда подальше.

— Сука, сука, сука, — хрипло повторял Сарай, — курить-то как охота.

— Давай к отделению вернемся — покуришь, — съехидничал Потапчик.

— Да иди ты нахер, — Сарай откинулся на спинку сиденья. — Ярик, по-братски, можно, в машине покурю?

— Кури, — коротко кивнул наш водитель. — Пацаны, че это было вообще?

— Хрен его знает. Ну, то, что взяли — понятно, им и повод особо не нужен. А вот че отпустили так резко?

— Вот это я тоже не понял, — задумчиво сказал я, рассматривая содранные ладони. — А что по игре? Еноты уже закрылись?

— Сейчас стату глянем, — Потапчик открыл сайт. — Слышь, кэп, а я их вообще тут не вижу.

— Как не видишь? Дай я, — выдернул я у нашего штурмана ноутбук.

«Енотов» и правда не было. Ни на первой строчке — там десять минут назад финишировал «Офисный планктон», ни на второй строчке — там толклись на последнем уровне «Алконавты» и «Кошачий суп». Третья, четвертая, пятая, шестая…

Они нашлись на самом последнем месте с конским штрафом в десять часов. Их опережала даже команда новичков. Что за нахер? Как надо было облажаться, чтобы так жестко уйти в минус?

В этот момент пиликнул мой мобильный. Сообщение. От Вики. Сердце пропустило пару ударов.

«Егор, позвони, когда вас выпустят».

Не «если». Когда.

Все это вместе со штрафом «Енотов» и их последним местом складывалось в странную картину.

— Ярик, тормозни у заправки, — попросил я. — Кофе возьмем, а я заодно позвоню кое-куда.

— Ну что там? — спросил папа, зевнул и рассеянно отхлебнул кофе из большой тяжелой кружки.

И тут, будто в ответ на его вопрос, глухо завибрировал телефон. Я, не глядя на экран, схватила трубку:

— Вас отпустили?!

— Типа того, — телефон искажал голос Егора, и он казался ниже и грубее, — даже странно, что так быстро. Я думал, до утра просидим.

— Повезло, — неуклюже сказала я и замолчала.

Он тоже молчал.

— Рада, что у вас все хорошо, — наконец добавила я. — Ну… тогда пока.

— Подожди, — досадливо перебил меня Егор. — Ты ведь нам как-то помогла, да?

— С чего ты взял? — ненатурально удивилась я.

— Вика, так что, отпустили твоих ребят? — снова громко спросил папа.

И я покраснела, прекрасно понимая, что в мобильнике все слышно.

— Да, пап, все хорошо, — скороговоркой ответила я, — спасибо.

— Дяде Сереже спасибо скажешь, — вздохнул папа. — Ладно, я спать пошел.

— Спокойной ночи, — зажав трубку ухом, я сложила из ладоней сердечко и показала папе.

Тот хмыкнул, но было видно, что ему приятно.

— И кто у нас дядя Сережа? — осведомился молчавший до этого Егор.

— Папин брат, — буркнула я. — И вам очень повезло, что у него бессонница и он прочитал папино сообщение ночью. Иначе точно сидели бы там до утра.

— А папин брат имеет, как я понимаю, какое-то отношение к органам? — иронично спросил он.

— Какое-то имеет, — уклончиво ответила я.

Папа очень просил лишний раз на эту тему не распространяться.

— Спасибо. Правда, спасибо. Должен буду! Менты адекватностью вообще не отличались, я реально уже начал бояться, что нам подкинут что-нибудь.

— Я тоже этого боялась, — призналась я, — поэтому и решила попробовать помочь.

— Спасибо, — повторил он. — И от ребят тоже, я им сообщу сейчас.

— Не надо, — попросила я, — мне так будет проще.

— Как скажешь, Вик.

Мне показалось, или его голос действительно прозвучал… нежно? Показалось, наверное. Где Дарк и где нежность?

Между