Любовь с первого клика - Дарья Владиславовна Сойфер Страница 39

Она раздевала Томского не спеша. Представляла, что звуки, которые он издает – это вовсе не храп, а хриплое дыхание возбужденного самца. Не удержалась даже от легкого массажа, сидя верхом на самом породистом жеребце из всех, кто только топтал пастбища IT. Ну а что? После всех падений и ударов ему надо было как минимум разогнать кровь.

О, как многообещающе звякнула пряжка на его ремне! Как приятно щекотала кончики пальцев пушистая дорожка поросли ниже пупка… Стягивая с Яна брюки, Лена залипла, мучаясь над дилеммой: зацепить, будто бы случайно, боксеры или все же оставить шефу право на приватность? С одной стороны, это, возможно, был ее последний шанс увидеть Яна в столь неформальном виде. С другой, в отличие от Кобзева Лена свою совесть загубить на корню не успела. И теперь та настойчиво требовала свернуть с тернистого пути греха и порока на тропу целомудрия и воздержания.

Не в силах выбрать, Лена пошла на компромисс. Все анатомические детали Томского она изучать не стала, но, избавив его от костюма и отправив последний на бережную автоматическую стирку, Лена прилегла рядом с Яном и положила голову ему на грудь. Нет, она не боялась помять комбинезон Жанны: он уже давно висел на вешалке в гардеробе. Всем ведь известно: женский гнев из-за испорченной любимой шмотки – самая мощная разрушительная сила на свете. Так что от Томского Лену не отделяло ничего, кроме снотворного и нижнего белья. Его разгоряченная кожа согревала, свежий запах парфюма навевал образы яхты, что замерла без движения в ласковых бирюзовых водах, а вокруг – полный штиль, и на небе ни единого облачка.

И пусть за окном солнце только-только давало о себе знать бледно-лимонной полоской за пятиэтажкой напротив, Лене казалось, что она нежится в жарких лучах где-нибудь в тропических широтах. Томский то ли застонал, то ли громко вздохнул, а потом повернулся набок, прижав Лену к стене, и закинул на нее руку и ногу. Она оказалась в плену его бессознательных объятий, и, надо сказать, этот плен был ей чертовски приятен. Ей следовало волноваться о завтрашнем дне, о неминуемой каре, но рядом с Яном все беды и напасти выглядели сущей ерундой. Палач на время стал ее защитником, и Фетисова поступила так, как поступила бы на ее месте всякая девушка: она решила, что подумает обо всем завтра.

Прикрыв глаза, только на минутку, не больше, Лена отдалась во власть пьянящих фантазий. Ей виделось, как Ян бережно укладывает ее на теплый белый песок, и ее конечности словно наполняются расплавленным воском, становясь мягкими и какими-то неестественно гибкими. Над их с Яном головами игриво шелестят пальмы, и в шепоте резных листьев отчетливо слышатся призывы к соитию. Тогда Ян с улыбкой накрывает Лену своим телом, склоняется к ее губам и нежно произносит:

– Господи, где я?!

Тропический мираж мгновенно рассеялся, и Лена узрела перед собой помятое лицо Томского. Он тер глаза с такой силой, будто решил навсегда распрощаться с ресницами, а потом заметил Лену, и лицо его стало не только помятым, но еще и испуганным.

– Лена?! Вы что здесь делаете?! – Он рывком сел, попытался отодвинуться, но скромный раскладной диван по площади сильно уступал тем роскошным кроватям «king size», на которых, видимо, привык спать Томский, а потому он звонко шлепнулся на паркет.

Следующим, что услышала Лена, был страдальческий стон Яна.

– Вы в порядке? – свесилась с дивана Фетисова.

Комната уже тонула в свете яркого полуденного солнца, мирно парили в лучах пылинки. Запах щей из приоткрытой форточки и настенные часы красноречиво намекали, что приличным людям самое время обедать. Лена зажмурилась: как она могла так бессовестно отключиться?! А костюм Томского в стиралке? А уборка? И что, в конце концов, он теперь подумает?

– Мы что… Мы с вами… – Ян приподнялся на локтях, озадаченно ощупывая Лену взглядом.

– Да нет, просто… – начала она неуверенно, но глаза Томского так расширились, что она не удержалась и машинально тоже посмотрела вниз. Левая грудь самым что ни на есть наглым образом вывалилась из лифчика и теперь таращилась на Яна, как одноглазый пират.

Отпрянув к стене, Лена вжалась в обои и натянула плед до самого носа. Она бы и выше натянула, но тогда Ян точно счел бы ее трусихой.

– Ян Олегович, я вас уверяю, ничего такого…

– Я понимаю, вы хотите меня утешить. – Ян попытался встать, но вляпался ладонью в пакетик из-под презерватива, забытый вчера Кобзевым. – Хорошо хоть, предохранялись…

Лена обреченно закрыла лицо руками. Если мужчина что-то вбил себе в голову, то хоть скачи перед ним на одной ноге и размахивай сигнальными флажками, убедить его в обратном не выйдет.

– Я ведь не сделал вам больно? – Томский поднялся, но тут же врезался в журнальный столик, и пустые винные бутылки одна за другой скатились на пол. – Ну ясно, почему голова так раскалывается. – Ян потер ушибленную лодыжку: журнальный стол достался Лене от хозяйки и являл собой крепкий образчик советской мебели.

Пока Ян осматривал наливающийся синяк, у Лены появилась возможность все обдумать. Теперь план Кобзева вдруг заиграл новыми красками. Конечно, никакого изнасилования приплетать она не собиралась. Да и врать ей не пришлось: Томский сам неверно истолковал утренний натюрморт, а она, Фетисова, честно пыталась его образумить. Но зачем напирать, если все и без того складывается как нельзя лучше? Все в выигрыше: Никита вообще не при делах, Лену ни в чем не обвиняют. Да, реакция Томского на совместное пробуждение мало напоминала радость, зато потом-то! Он ведь пялился на ее грудь! Кому сказать – не поверят! Сам Ян Олегович Томский, генеральный директор «SeeU», обладатель кучи наград в сфере IT и не меньшей кучи женщин, таращился на Ленину левую грудь, как будто раньше молочные железы видел только в учебнике биологии. И пусть он не стал растрачиваться на комплименты, взгляд все сказал без слов.

– Вы в порядке? – Ян с виноватым видом присел на край дивана, как можно дальше от Лены. – Хотя… После всего… Глупо, наверное, выкать. Ты в порядке?

– Да… – Лена постаралась не улыбаться слишком широко, но чувство у нее было как в тот день, когда она узнала о поступлении в