Семья (не) на один год - Мария Сергеевна Коваленко Страница 39

Во второй — провожал на машине на работу и обратно.

А в третий вручил очередной свой букет молодому доктору.

Тот в конце смены стоял на крыльце клиники. Наблюдал сквозь огромную стеклянную дверь, как Лера прощается с кем-то в фойе. Здоровался с проходящими мимо коллегами. Изредка бросал нетерпеливые взгляды на часы.

— Ее ждешь?

Я не стал здороваться. Моего немецкого хватило бы и на длинный разговор, и на оправдательную речь в суде. Но желания общаться не было.

— Да. — Незнакомец расплылся в улыбке, словно мальчишка. — Нравится?

— Красивая.

Стараясь впитать каждую черточку, я медленно заскользил взглядом по тонкой фигурке. Будто чувствовал, что в последний раз.

— Очень! Самая красивая!

Под ложечкой засосало. Не от голода. Острее.

— Подруга? — Особой надежды уже не было. Но, как утопающий, я цеплялся за любую соломинку.

В ответ на этот вопрос врач горделиво поправил ворот рубашки и подмигнул мне.

— Моя невеста.

Дорога домой пролетела быстро. Когда заранее не питаешь никаких иллюзий, разочаровываться не так уж больно. К тому же... разочароваться в Лере я не смог бы, даже если бы сильно захотел.

Сам сделал все, чтобы она поверила в мое равнодушие. Лично заставил молчать всех свидетелей и ни разу не передал о себе ни единой весточки.

Два года тюрьмы превратили меня в совершенно другого человека. А Леру лишили любимого мужчины и ребенка от него.

По дороге в Гамбург я еще верил, что можно исправить прошлое... вместе справиться со всем багажом утрат и вранья. А сейчас даже стало легче.

Мое болото уже засосало меня с головой. Но у Леры еще остался шанс. Ей не нужно было прятаться, встречаясь с любимым. Ничего не напоминало ей о горьком прошлом.

Быть может, впервые за все время нашего знакомства она смогла начать жить, как обычная девушка. Без болезненной первой влюбленностей и призрака другой женщины в детской комнате.

Решение отпустить мою девочку было адски трудным. Я словно наживую отрезал от тела часть себя.

Не спасали никакие пошлые шутки Паши. Не спасала квартира, которую риелтор нашла всего за сутки. Свобода, которую я так ждал, не принесла облегчения. Но, как всегда, его принесла работа.

Мои новые знакомства по ту сторону решетки неожиданно дали свои плоды. Будто я успешно прошел какую-то проверку, Захар стал направлять ко мне уже совсем других клиентов. Вместо подозрительных типов, тщательно скрывающих воровские татуировки, в бюро начали наведываться депутаты, чиновники, владельцы крупных бизнесов и даже богатые иностранцы.

Паша только и успевал ловить челюсть, когда секретарь сообщала о новом клиенте. А я учился работать по-новому. Без лицензии, не доводя дела до судов. Решая любой вопрос настолько деликатно и ювелирно, как делали это для меня самого когда-то другие «специалисты».

В этом водовороте постепенно стала притупляться моя боль и проснулись желания. Я не умер, хотя много раз мог отправиться на тот свет. Я не потерял здоровье, хотя многие пытались сделать из меня инвалида.

Жизнь продолжалась. Пусть не такая яркая, какой я ее помнил. Деньги текли рекой. Их стало гораздо больше, чем два года назад.

А однажды появилась и женщина.

Она вошла в мою квартиру поздно вечером. Как обычно — без приглашения.

Сняв с себя всю одежду, опустилась на колени.

А мне вдруг стало все равно, кто со мной рядом и сколько это будет стоить.

Глава 17

Лера

Наташа встретила меня без макияжа и без укладки. Вместо модного костюма на ней было домашнее платье, подчеркивающее огромный круглый живот. А вместо толпы поклонников — двое сыновей-погодок.

— Ты снова дирижабль? — Я отдала мальчикам пакеты с подарками и обняла подругу.

— Это было Лёшкино «Я успею остановиться». — Она рассмеялась. — Ты же знаешь: если он что-то вбил себе в голову, переубедить невозможно.

— Так главная тусовщица Питера сменила короткие платья на плюшевые костюмы и превратилась в многодетную мать.

— Ай, да какая из меня тусовщица! — Наташа кивнула в сторону мальчишек. — У меня уже пять лет только один ночной клуб.

— Детская комната? — Теперь рассмеялась уже и я.

— Иногда, когда не падаю от усталости после дня с этими орлами, еще и спальня, — важно поправила Наташа, а потом снова залилась хохотом. — Правда диджей там не меняется. Никакого разнообразия.

— Ты слишком плохо от него отбивалась.

Я наконец выпустила подругу из объятий и уже по врачебной привычке пробежалась внимательным взглядом с головы до ног.

Между нынешней мамой Наташей и моей прежней однокурсницей почти не осталось ничего общего, но глаза сияли неподдельным счастьем.

Я даже припомнить не могла, чтобы за все наши пять лет вуза Наташа так светилась. А еще не могла представить прежнюю королеву красоты с пучком на голове и шоколадной кляксой на платье.

От того, какой радостной и беременной выглядела Наташа, дух захватывало. И внутри, за ребрами, немного покалывало от белой зависти. Лёшка все же не зря столько лет укрощал эту строптивицу. А она не зря совершила настоящий подвиг, чтобы вернуть его после разрыва.

— Ты так смотришь, словно мне опять нужно разругаться с родней, лишиться всех средств и уехать за тридевять земель в поисках одного упрямого барана, — словно прочитав мои мысли, сказала Наташа.

— Мне кажется, теперь тебя никто не отпустит так далеко. Да и Лёшка наелся красотами севера.

— В жуткой однокомнатной квартире с орущим маленьким ребенком, — продолжила подруга. — О да!

Будто поездку на север за отвергнутым Ромео даже вспоминать было страшно, Наташа снова сгребла меня в объятия.

— Как ты сама, родная? — с такой теплотой произнесла она, что все мое веселье как ветром сдуло. — Надолго