Влюбленный без памяти - Ксюша Левина Страница 39

– У меня имена в голове крутятся, – вдруг говорит Марк, и от его тихого голоса по моей коже пробегают мурашки. Он чувствует их и улыбается, а потом поднимает руку и гладит моё бедро.

– Имена?

– Да. Соня, Максим и Егор. Соня – это моя мама. Максим – мой папа. Егор?.. Может, тот парень, что попал в аварию вместе со мной? Его же так зовут?

– Да. Егор, – киваю, но мне безумно хочется рассказать правду. Возможно, Марка и шокирует это, но мне хочется, и останавливает только наш хрупкий мир.

Я нежусь в этом влажном тепле и не хочу вставать и решать что-то, я не хочу ругаться и говорить. Я хочу проснуться завтра утром с полным ощущением, что жива и счастлива. Мне странно и непривычно наслаждаться обществом Марка, особенно после секса, и я понимаю, что мы давно не трахались в кровати. Чаще всего это был душ или кладовка и почему-то почти никогда спальня. Это странно и смешно, я смеюсь, а он вопросительно мычит.

– Мы перестали трахаться в спальне.

– Это как?

– Ну вот так как-то. Перестали.

– А где?

– В ванной, в кладовке, в машине. Но, выходит, что ты помнишь только наш первый раз? – спрашиваю и понимаю, что мне безумно интересно услышать ответ, а потом задать ещё сотню вопросов. Он интересен мне, будто это наше первое свидание или вроде того.

– Да. Потом ты ушла. Через пару дней я нашёл тебя в мастерской.

– А зачем ты туда пошёл?

– Хотел поговорить с твоим отцом по-мужски.

– Как мило…

– Ну да. А ты там изливала душу, какой я мудак, и как-то отпустило. Сел в тачку, поехал и бах – авария. И вот я уже тут, как будто в телепорт въехал, а не в маршрутку.

– Прости… Я тогда сильно обижена была и действительно считала, что ты мудак.

– Но я же звонил!

– Да, но твоя безответственность! Я в шоке, и сколько раз ты забывал о защите до меня? – Наши голоса окрепли, будто где-то открылся источник силы. – Сколько детишек с твоими чёртовыми глазами ходит по свету?

– О-о, да неужели… Тебе эта пластинка за десять лет не надоела?

– А с чего ты взял, что я это припоминала раньше?

– Да так, пальцем в небо ткнул. – Марк садится и смотрит на меня сверху вниз, челюсти крепко сжаты, а шея напряжена. Я засматриваюсь на красные пятна засосов, и уголки губ невольно дрожат в сдерживаемой улыбке.

– Не забывал я до тебя о таком. Но вот беда… доверился дуре. Расслабился. Сейчас ты тоже уйдёшь? Кажется, мы снова не предохранялись.

Он окидывает меня холодным взглядом, и я невольно смотрю на свои ноги. Колени уже не дрожат, а внутренняя сторона бёдер выпачкана. Конечно, сейчас я принимаю таблетки и это нестрашно, но сам факт… Он снова об этом не задумался, не остановился даже на секунду.

– Почему ты так делаешь? – я понижаю голос до шёпота. Мысли роятся в голове от станции “Он так меня любит, что не боится моего залёта” до “Он безответственный дурак, который плевать на меня хотел”.

– Не знаю я. Просто… наслаждаюсь тобой… Не думаю ни о чём, как будто бухой в хламину. Ты сама-то не особо парилась тридцать минут назад.

– Ты прав, не парилась, – киваю. – Потому что на таблетках, и залёт мне не светит. А в первый раз… просто не была достаточно образована. Но Марк… Неужели ты тогда был готов к ребёнку с малолеткой, которую знал всего пару дней? О каком доверии речь?

– Не знаю, – он говорит грубо, почти не разжимая губ, которые будто онемели.

Смотрит не на меня, а в пространство. Без света в полумраке мне не видны его морщины, и он кажется молодым и почти прежним, и я снова переживаю проблемы, которых уже нет.

Соня уже родилась.

Мне уже не о чем переживать.

Но как будто опять мне восемнадцать, а на тесте две полоски, и внутри всё болит и лопается от полнейшего ужаса, потому что кажется, что мир остановился. И единственная мысль в голове: где взять шесть косарей на аборт и как убить старуху-гинеколога, сказавшую, что ничего не будет. Чем она руководствовалась – я не знаю, но, видимо, поднимала рождаемость среди таких необразованных тупиц, как я.

– Мне кажется, я сразу что-то в тебе увидел… – он ложится обратно, и на этот раз мы почти не касаемся друг друга. – Кажется, ты сразу мне показалась ценным приобретением. Знаешь, я на тебя смотрел и сам себе завидовал, что ты в моей постели, что ты на моих коленях, на моём балконе. Я не знаю, что чувствовала ты, но я чувствовал абсолютное счастье. Эйфорию, что ли. Я хотел изучать тебя, как сложный механизм, как современный гаджет с кучей функций. Мне непонятно, почему сейчас у нас всё плохо. Мы завели детей?

Моё сердце падает, и я жую губы в волнении. Врать не хочу и не собираюсь.

– Ты должен сам вспомнить. Мне так сказали. Наш дом, семью, отношения. – Я избегаю прямых ответов на вопрос, а Марк только кивает.

– Уверена?

– Да. Говорят, что да. Может, и дураки эти врачи, но… Даже то, что сейчас произошло – неправильно. Вот так хорошо всё не будет.

– Почему?

– Ты меня разгадаешь, – усмехаюсь я. – Изучишь свой гаджет вдоль и поперёк. Увидишь все его баги и недостатки. Поймёшь, что он не держит батарею. Как это ни прискорбно, я стану только частью нашего дома. А, ну и моя позиция тебе будет не по нраву. Феминизм, сила женщин. Мы станем спорить на эти темы, а потом ты махнёшь рукой и начнёшь соглашаться. “Да, да, да”. Твоё бесячее “да, да, да”. Ещё моя