Арина Ларина - Счастье малое, домашнее Страница 39

Глава 20

Когда каждый день носишься как белка в колесе, встречаешься с кучей людей, когда твой ежедневник распухает от записей, а полчаса для того, чтобы освежить ногти, образовываются обычно только ближе к полуночи, когда все маникюрши спят, то неожиданное изменение распорядка сначала изумляет, потом радует, а позже начинает тяготить.

Маша неожиданно поняла, что ей не хватает бурной, сумасшедшей жизни, любимой работы, капризных клиентов, стрессов, ехидного шефа, вечеринок – в общем, покой и неторопливость загородного бытия, накрывшие её ватным одеялом, начали душить и раздражать.

– А всё этот Саша, – пожаловалась она Наталье. У подруги начался очередной медовый месяц с Гришей, поэтому она начала неожиданно поддакивать и соглашаться с Марусей, дескать, да, гад твой викинг.

– Он тебе что, всё-таки в глаз дал? – подозрительно уточнила Маша. – Чего ты вдруг как флюгер-то, р-р-р-аз – и в другую сторону?

– Не дал. И не думаю, что он в принципе может ударить. Так, попугать чуть-чуть. Но тебя он ненавидит так, что аж зубьями скрипит. Ты всё правильно сделала, пересиди, пока этот невменяйло перебесится, – посоветовала Ната. – Он не уважает женщин. И вообще он нас ненавидит. Маньяк, Синяя Борода, хам…

– Натуль, что было-то? Я сейчас от любопытства лопну, – оживилась Маша.

– В том-то и дело, что ничего не было. И это, знаешь ли, мне ещё повезло, что ничего не было. Дрянский он мужик, гнилой. Барин, царёк, перед которым надо преклоняться. Вот. Отстань, короче. Я была не права, а ты молодец. Жму тебе руку, ховайся там, пока твой мачо остынет. Давай жалуйся, что там у тебя. – Наталья сладко зевнула.

– Да ничего у меня. Всё хорошо. Спокойно, – уныло начала перечислять Маруся.

– Ну и тон у тебя, – прыснула Наталья. – Лапы ломит, хвост отваливается! Раз всё хорошо, то что ноешь?

– Да скучно тут, – призналась Маруся. – То есть не совсем скучно, с этим ушастым чудом не соскучишься особо, но как-то мелко всё, суета такая детская, словно я в куклы играю. Несерьёзно всё.

– Машуня, так ведь ты там не на всю жизнь. Передохнёшь и снова в бой. Воспринимай это как смену деятельности, как отпуск. Зато будешь ценить работу и шефа. Может, ещё и замуж за него выйдешь. Ну, или романчик закрутишь. Всё познаётся в сравнении. Там мужики-то в посёлке есть? Или совсем скучаешь? – съязвила Ната.

– Ой, нет тут никого, я целый день с лисом, – буркнула Маруся. Почему-то говорить про Николая она не стала. И даже советоваться не хотела. А ведь раньше у неё от Натальи секретов не водилось. Но на сей раз это было что-то такое, что даже объяснить сложно. Вроде ничего конкретного не происходило, но что-то определённо напрягало и беспокоило.

Николай приезжал то совсем поздно ночью, то под утро. Маша слышала, как он тихо проходит в свою комнату, и от этого почему-то наворачивались слёзы.

«Старею я, что ли, – переживала она. – Сентиментальная какая-то становлюсь, нервная. Вот с кем он там шарится по ночам? Сидел бы дома».

Диана исправно таскалась в гости по вечерам и караулила соседа до упора, пока Ольга Викторовна не начинала теснить девушку к выходу. Маша была уверена, что именно из-за этой нахалки Николай старается приехать тогда, когда даже самые упёртые дурищи дрыхнут без задних ног.

Сама Маша виделась с ним только по утрам, да и то мельком. Утро у неё было самым суматошным временем дня. Фень просыпался и начинал биться в дверь, норовя вынести её вместе с косяком. Его надо было кормить, гладить, приучать к лотку, в очередной раз отгонять от Вали, которая так и продолжала шугаться «чупакабры».

Мало того, к Феню начали ходить окрестные коты – поиграть и поесть. Первый такой визит едва не свёл с ума всех домочадцев.

Дело было вечером, Диану как раз выперли в очередной раз с любезными поклонами и приседаниями. Фень, быстро привыкший к тому, что ночью положено спать, а если не спать, то всё равно играть к нему никто не придёт, возился в домике, укладывая обезьяну. Маруся сидела в маске из огурцов и читала книгу, Ольга Викторовна, тоже в маске, но не из овощей, а из голубой глины, изучала в Интернете сплетни о светской жизни. Николай шлялся неизвестно где и неизвестно с кем. Стрекотали цикады, тихо шелестела листва, и тут эту идиллию разорвал душераздирающий вопль ребёнка. Вернее, Маше сначала показалось, что завопил ребёнок. Но надрывное «у-а-у» было настолько жутким, что мысль о ребёнке она быстро отмела. Тем более что раздавался он на уровне второго этажа, чуть ли не прямо за Марусиным окном. И это был не Фень. Все его песни Маруся знала наизусть.

Онемев от ужаса и почувствовав, как ноги налились пудовой тяжестью, она медленно подошла к окну, даже не представляя, что там может быть.

А ничего и не было.

Не успела девушка облегчённо выдохнуть, как леденящий душу вой повторился.

И тут заорал Фень – визгливо и жалобно. Забыв про страх, Маша отважно бросилась в комнату питомца, которого явно убивала наконец-то добравшаяся до их дома чупакабра. Допричиталась Валя, её страхи материализовались и обрушились на мирное жилище какофонией визга и воплей.

Влетев в комнату Феня, Маруся едва не наступила на лисёнка. Он пятился к дверям, прижав уши, разинув пасть и вереща. Пятился он от окна, за которым явно кто-то был, судя по кривой тени, шевелившейся за занавеской. И самое ужасное – окно было открыто. То есть то, что выло снаружи, в любое мгновение могло попасть внутрь дома.

Рядом кто-то шумно вздохнул, Маша повернула голову и взвыла не хуже чучела за окном. Из темноты коридора на неё смотрела страшная синеватая рожа с огромными круглыми глазами. Рожа заголосила ещё громче Маруси, причём орала она голосом хозяйки.

– Гос-с-с-поди, Ольга Викторовна? Как вы меня напугали! Что у вас с лицом? – Маруся едва не разрыдалась от пережитого шока.

– Да ты на себя посмотри, – плаксиво отозвалась пенсионерка. – Что это за зелёная короста?!

– Это огуречная маска. – Маша испуганно пощупала лицо.

– А у меня голубая глина. Что ты так страшно воешь-то? – Ольга Викторовна уже перестала сердиться и нервно подхихикивала. – Вали не хватает, она бы внесла завершающий кульминационный аккорд в наш концерт.

И тут их беседу прервал очередной загробный вопль.

Женщины аж дышать перестали, прижавшись друг к другу. К их ногам прилип перепуганный Фень, продолжавший клекотать в сторону окна.

– Может быть, это Колясик шутит? – в последней надежде прошептала Ольга Викторовна. – Он такой шалун, любил меня в детстве напугать до икоты…

Маша тут же подумала, что дорого дала бы за то, чтобы это оказался шутник Колясик, но вряд ли он смог бы забраться по стене до второго этажа. Да и не может человек издавать такие звуки. Только леший или водяной какой-нибудь.