Тайна (СИ) - Литвин Светла Страница 39

Его вопрос пролетел мимо мозга, я не пыталась ответить на него, только и размышляла, правда ли он психолог и знает ли он, чем тут занимаются, чтоб не думать, не вспоминать тот день.

— Если вы не начнёте отвечать на мои вопросы, то придётся вам вернуться обратно. — знает урод.

Выбора у меня не уже нет, пришлось делать вид, что иду на контакт.

— Какой вопрос был? Повторите. — попросила, растянувшись блаженно на мягкой кушетке, когда-то и у меня была такая, теперь я по другую сторону баррикад.

Он повторил свой вопрос. Задавал их ещё много, а я отвечала холодно, порой сочиняя на ходу полную околесицу, выхватывая что-то, из своего профессионального прошлого, чтоб не вызвать еще больших вопросов или просто потому что не помню некоторых событий, которые прошли мимо меня, пока я была в алкогольном угаре.

Со стороны я выглядела сейчас, наверное, так, словно это было не со мной и говорю я не о себе. Я была внутри, в памяти, в том дне. Сначала я считала этот день самым счастливым. Потом трагическим. Сейчас же знала, этот день был лишь планом. Частью холодной и жестокой мести за мое молчание. От Саши. Только никак не могла понять, зачем он переписал на меня все свое имущество. Что он хотел этим сказать мне? Или он думал, что мы не узнаем? Смысл всех его действий был мне неясен полностью. Лишь та часть, которая была призвана меня уничтожить. Хотя за что так? Мы же были равны.

Часовая пытка психологом закончилась. Меня отвели в цивильную палату. Тут не было никаких лишений. Курорт. Но мне от этого было только хуже. На мягкой кровати, при ярком солнечном свете, воспоминания так и норовили вернуть меня в тот день. Стоило мне только закрыть устало глаза…

Было раннее утро, Саша собирался лететь в очередную командировку и попросил сварить ему манную кашу. К этому моменту, Аня научила меня, варить эту детскую кашу без комочков.

Сам он сидел рядышком, совсем близко, щекотал мои ноги, а потом схватил резко за руку и потянул к себе. Усадил на коленки.

— Маленькая моя, выходи за меня. — так просто.

Улыбнулся, протянул широкое кольцо, внутри был выгравирован знак бесконечности.

— Саша… — я хотела сказать, но не успела.

Он приставил палец к моим губам, заставив молчать.

— Мы с тобой некровные родственники. Я знаю, все. Я знаю, что ты знаешь. Я долго ждал твоего признания, но сам боялся тебе признаться. Ты молчала, и я молчал. Потерять тебя боюсь, но и молчать сил нет больше. Но если ты откажешь, я исчезну. Люблю тебя. — Саша сжал меня так крепко, ребра заболели тогда и болели теперь по сей день.

— Я согласна. — сквозь поток слез ответила.

— Почему ты молчала Крис? — вдруг отстранившись, спросил Саша, строго глядя в глаза.

— Ты молчал, и я молчала. — только в ту минуту до меня дошло то, о чем я не подумала ни разу за все это время.

Он был так же дезинформирован, как и я. Ждал моего признания так же, как и я его, и мы обо боялись потерять то, что имели.

— К черту кашу! — Саша подхватил меня и унес в спальню.

Жарко любил меня, целуя каждую клеточку моего тела, тем невероятнее было осознание того, что все это было лишь частью мести. Непросто холодной, ледяной мести, от которой меня морозило теперь все время.

А потом…потом позвонил Дима и сказал, что Саши больше нет. Я не могла в это поверить. Кому это нужно?! В тот день я умерла. Кто-то неизвестный мне, невидимое чудовище, которым на время для меня стала Аня, ведь все на то указывало, вырвал счастье из рук. Вырвал мое сердце, лишил жизни. Тогда было так больно, я сходила с ума от этой боли. Алкоголь лишь на миг притуплял ее. Наивная, я считала, что больней быть уже не может.

Но Саша превзошел все мои ожидания. Когда Дима сообщил мне, что он жив, я уже не могла плакать. Выплакала все слезы, пока оплакивала любимого. Меня тогда вернули в мою камеру, и я рухнула на пол. У меня тогда не было сил сделать шаг до кровати. Я замерла. Тупо дышала через раз и пялилась в кусок серого бетонного пола. Лежала я так до утра. Меня поднял санитар, который принес еду. Просто поднял с пола, как кусок картона и положил на матрас.

Рука моя попала в поле зрения. Кольцо бросилось в глаза. Оно жгло руку. Я смотрела на него и не могла пошевелиться, чтоб снять. Ступор тогда накрыл…

Не открывая глаз, сжала пальцами ободок того кольца. Не сняла. Хотела стереть из памяти все, но кольцо оставила, как напоминание.

Глава 28

Александр

Жажда мести в моей душе выросла внезапно и была до ужаса огромной и стала по-настоящему непреодолимой проблемой для меня. Я ведь не собирался мстить Кристине, несмотря на её измену, любимой, а оттого только ещё больней, я просто хотел умереть. С Нютой было проще. Это она умерла, разбив мне сердце, и мстить было некому, и я злился не на нее, а на самого себя. За то, что не могу отпустить обиду. Да я мстил. Всему женскому роду мстил своим блядством, пользуясь ими как вещами. Но то, что зрело в моей душе после того, как я увидел, после того как я услышал, пугало меня. Я пытался справиться с этим. Но не смог.

Когда хоронили Анину маму, только и делал, что наблюдал за Крис. Она ее не знала. Анина мама была для нее посторонним человеком, но ей от этого было не легче. Наравне с Нютой Кристина утирала платком слезы, а меня грела мысль, что еще больней ей будет плакать по мне. Грела и пугала. Но я все равно не отступил. Несмотря на понимание того, что Кристину ждет такой же Ад на земле, в котором горю я сам.

Необходимо было только убедиться в этом. Не факт, что я ей нужен. Молчание и измена не гарант любви.

Так, появилось кольцо. Предложение. И даже мускул на моем лице не дрогнул, когда она согласилась. Любит, значит. Молчала, боялась потерять, как и я, и мы оба потеряли друг друга. Она под другого легла. Я заставлю ее страдать.

Я был в гневе на самого себя от бесконтрольного желания растоптать Крис и при этом, стать с ней чистым и светлым. Но она все изгадила своей выходкой. Выпачкала в мазуте, который казалось ничем уже не смыть.

Я уходил, зная, что увижу ее нескоро, но точно увижу. Я не собирался ее отпускать. Нанял человека, чтобы все знать, где она и с кем. Что делает и чем думает заниматься потом. Хотел видеть, как она страдает. Сорвать на ней всю свою злость, которую она во мне породила, самым изощренным способом сорвать. Тем более что Нюта была в надежных Димкиных руках, пусть он и натворил дел, но она сама его простила, это ее выбор. А вот у Кристины выбора больше не было, нет, и никогда уже не будет.

Кристина

Если первая ступень в клинике была нужна, чтоб подавить, подчинить и отбить тягу к зависимости, вторая для закрепления результата от первой, то третья ступень— это настоящее лечение. И это лечение сводило меня с ума. Я хотела забыть все то, что меня привело в это заведение, а не выслушивать каждый божий день часами сумасшедшие истории таких же зависимых, как и я, и рассказывать свою историю.

Меня не предавал любимый, я не теряла ребёнка, это не я не могу иметь детей.

Но на самом деле я горела изнутри. Это меня предали сотню раз. Сначала родная мать, которая по каким-то неясным мне причинам променяла меня на бутылку водки. А потом отец, который скрывал правду и не вспоминал обо мне, пока родная мать не умерла и не факт, что вспомнил бы роди моя приемная мать своих детей. Мачеха, которая не приласкала меня, когда я погибала. И её сестра, которая так жестоко распорядилась нашими с Сашей жизнями введя в заблуждение нас обоих. Я молча отдалилась от Саши, понимая своё предательство, которого бы не было не молчал бы Саша, но не так же. Зачем он со мной так жестоко? Дима тоже был в этом списке. Он меня затолкал в эту преисподнею. Подруга детства Юлька…все кого я знала. Все кроме Ани.

И оттого было гаже всего. Ведь я ее обвинила, не думая и не сомневаясь даже. Видела в этом выгоду и все. Разум помутился от горя. Только в этом я искала себе оправдание, но только самого себя оправдать и усыпить тем самым свою совесть очень мало. Мне отчаянно нужно было Анино прощение. В письме его просить все равно не то. Только лично глаза в глаза. И вот в одних из дней она ко мне приехала. Дима привез ее наконец-то. Я мало знала, что там у них происходит, а Дима не особо был разговорчив на эту тему. Все только хмурился при моих вопросах, давая понять, что все непросто.