Отец моего (вы)бывшего - Юлия Вернер Страница 39

Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела на нее.

— Прости, пожалуйста, я что-то задумалась. Что ты там говорила?

Девушка состроила недовольную рожицу и сложила руки на груди.

— Я не говорила, Вера, а спрашивала. Что с тобой? Ты после выхода из кабинета Горыныча сама не своя. Они тебя с Гуркиным обижали? Ты что-то не так сделала?

Я усмехнулась и отрицательно помотала головой.

— Да нет, все хорошо. Тебе должно быть показалось — у меня всегда лицо такое, когда я сосредоточена на работе.

Даша с подозрением на меня покосилась.

— Да неужели? И именно поэтому Глеб Викторович бегал по всему отделу и искал нашатырь? — она приподняла бровь. — Что-то ты темнишь. И Горыныч тоже странный ходит, а Гуркин так вообще какой-то уж слишком довольный.

Я скривилась и уставилась на недопитый кофе.

Говорить новой знакомой правду не хотелось, а то мало ли, может она сейчас же побежит и растреплет всем то, что я тесно знакома с их генеральным директором и меня приняли сюда по блату. Мне в первый же день ни к чему такое пристальное внимание.

— Сдаюсь, — пробормотала я. — Мне от волнения стало плохо в кабинете, поэтому Глеб Викторович и побежал искать нашатырь. Перенервничала, вот и результат, а может еще и жара сказывается.

Девушка хмыкнула и бросила взгляд на часы.

— Да, тебе в кабинет нужно кондиционер поставить или хотя бы вентилятор. У тебя и сейчас лицо от жары красное. Это не дело.

Я только лишь кивала в ответ, наблюдая за тем, как в зону отдыха заходят еще сотрудники — айтишник Никита и бухгалтерша Зоя.

Поздоровавшись с ними, мы сменили тему разговора, а потом и вовсе ушли по своим рабочим местам.

— Ну, ты на Михаила не обижайся, — сказала девушка, когда мы притормозили в коридоре. — Он сам по себе мужик мутный, а после того, как здоровье подкосило и подавно.

— О чем ты? — не поняла я и в упор на нее посмотрела.

Даша только-только хотела что-то сказать, но ее позвала пухлая брюнетка с другого конца коридора, и ей пришлось пойти к ней.

— Потом, — махнула она рукой и поспешила к незнакомке.

Занятая своими мыслями я добралась до кабинета, распахнула дверь и замерла, потому что у окна стоял Михаил собственной персоной и высматривал что-то на улице, но когда услышал, как я вошла, обернулся.

— Я тебя заждался, — сказал Воронов, держа руки в карманах брюк. — Проходи, не бойся.

Я нахмурилась, но закрыла за собой дверь и прошла вперед, останавливаясь перед своим столом.

Ну и чего ему здесь надо? Пришел расставить приоритеты и поставить меня на место? Он, кажется, предпочитает, чтобы люди играли по его правилам, но от меня он этого не дождется! Пусть привыкает!

— И зачем вы меня ждали? — я специально обратилась к нему на «вы», чтобы провести грань. Он мой начальник, а я его подчиненная. Не больше, не меньше.

Мужчина медленно обогнул стол и остановился напротив меня, соблюдая расстояние примерно на вытянутую руку. Выражение его лица было задумчивым, и смотрел он мне прямо в глаза.

— Как ты сюда попала? — вдруг спросил он, чем удивил меня.

— Что за вопрос? — я приподняла бровь и усмехнулась. — Ты подсуетился, разве нет? Судьба не могла быть ко мне так жестока, чтобы спустя столько лет опять столкнуть нас лбами! Ты последний человек, которого мне бы хотелось видеть, поверь!

Губы мужчины расползлись в нехорошей улыбке. Его явно забавляла моя реакция.

— Взаимно, — в тон мне ответил он и даже бровью не повел. — Но я не имею никакого отношения к твоему трудоустройству. Я был удивлен, увидев тебя не менее, чем ты меня. Так что все же — это судьба!

Я сложила руки на груди. Весь мой вид выражал недовольство.

— Сильно в этом сомневаюсь! — прошипела я.

— Тебе придется поверить мне на слово.

Пару секунд мы буравили друг друга недовольными взглядами, пока я, наконец, не отвернулась и не прошла за свой стол, чтобы продолжить работу.

— Если вы закончили, то попрошу покинуть мой кабинет. Мне нужно работать, — сказала, даже не глядя на мужчину.

Воронов хмыкнул, но уходить почему-то не спешил.

— Поужинаем сегодня?

Я подняла на Михаила удивленный взгляд.

— Ты в своем уме? На какой ответ ты рассчитываешь после того, что сделал?

— На положительный, — как ни в чем не бывало ответил он. — Это просто деловой ужин. Поедим, поговорим, обсудим дела.

— Нам не о чем с тобой разговаривать, — буквально прорычала я, снова опустив глаза в бумаги. — Так что нет, поужинай в другой компании.

Уходить он по-прежнему не спешил, и я посмотрела на мужчину в упор, чтобы прогнать, но тут у меня зазвонил телефон.

Недовольно поджав губы, я отвернулась к окну и ответила за звонок, который был от мамы.

— Алло?

— Мама! А ты скоро приедешь?

На душе потеплело, и я сразу успокоилась.

— Нет, малыш, еще не скоро, — тихо проговорила я. — Потерпи еще чуть-чуть.

Дочка тяжело вздохнула в трубку.

— Ладно! Просто бабушка заставляет меня есть кашу! Я не хочу кашу! Я хочу картошку!

Я засмеялась, умиляясь вредности своей дочери.

— Я думаю, вы как-нибудь договоритесь.

— Не знаю, мамочка! Твоя мама меня не слушает!

— И в кого ты такая умная? — проворчала на заднем фоне моя мама. — Сделаю я тебе картошку, не отвлекай мать от работы, шило!

Я снова засмеялась, но бросив взгляд на внимательно подслушивающего разговор Воронова осеклась.

— Не подеритесь, — строже сказала я. — Все, малыш, мне нужно работать. Целую, пока!

— Пока, мамочка! — довольно отозвалась Надюшка, и я сбросила звонок, оборачиваясь к начальнику, который по-прежнему буравил меня взглядом.

— Что? — раздраженно спросила.

— С кем ты разговаривала? — приподнял он бровь. — С мужчиной?

Что за вопросы?

— Не ваше дело! До свидания!

Михаил еще пару секунд сверлил меня взглядом, а потом усмехнулся и все же вышел прочь, оставляя меня одну в пустом кабинете.

Лишь когда он закрыл за собой дверь, я смогла почувствовать себя немного спокойнее.

Если этот человек что-то задумал, то не сдастся. И почему-то я все еще не верила в то, что Михаил не имел к моему трудоустройству никакого отношения. Врал и даже не краснел!

Главное, чтобы он ничего не узнал о Наде. Я не ожидала, что Михаил действительно будет работать здесь, я считала, что у меня паранойя, но теперь я начала ходить по острому краю, ведь если он захочет, то узнает о моем семейном положении все, что только